— Ну конечно! — отозвалось несколько голосов.
— За кого вы желаете подать свой голос? Кто, по-вашему, достоин занять почетную должность шерифа нашего округа?
— Ватель!
— А должность его помощника?
— Гопер!
— Робин! — закричал наконец выведенный из терпения невозможной какофонией судья. — Ради Бога, прекратите вы вашу игру, она положительно мешает нам заниматься делом! Вы нам просто уши раздираете такой визготней.
— А это все оттого, что у меня нет под рукой канифоли, — спокойно отозвался скрипач, ни на секунду не прерывая своего пиликанья. — Смит, будьте добры, загляните-ка под стол. Там лежит кожаный мешок, в котором должен найтись хоть маленький кусочек канифоли.
— Нет, уж лучше вы вовсе прекратите игру и спрячьте под стол поближе к канифоли и скрипку!
— Черт знает, что такое! — возмутился Робин. — Затыкайте уши, если они такие нежные и не могут переносить моей музыки! — С этими словами недовольный своими неблагодарными слушателями Робин вышел из помещения.
Подача голосов пошла затем опять обычным порядком.
— Ваше имя? — спросил Геккер у подошедшего к столу вслед за Гэсло фермера, чтобы подать свой голос.
— Катлин.
— Сколько времени живете вы в нашем штате?
— Семь месяцев.
— А в нашем округе?
— Восемь недель.
— Так как вы почти никому неизвестны, то должны принять присягу в верности ваших сведений. Согласны?
— Конечно!
— Секретарь! — сказал судья. — Примите его присягу тотчас же.
Секретарь судьи быстро пробормотал установленную форму присяги и поднес фермеру, назвавшему себя Катлином, Библию, чтобы тот в подтверждение своих слов поцеловал се. Затем вся эта процедура закончилась словами принявшему присягу: «Да поможет мне Бог!»
— Это ему дьявольски необходимо! — сострил Кук, зевая и потягиваясь на кровати.
Таким образом выборы продолжались еще два часа. Наконец, все пришедшие избиратели подали свои голоса. Оба секретаря уже собирались закончить список и закрепить его своими подписями, как несколько голосов, находившихся в это время на дворе, закричали, чтобы они подождали, так как приехал еще старый Баренс.
— Как я рад, что поспел как раз вовремя, господа! — радостно воскликнул он, входя в хижину. — Все-таки один лишний голос в пользу Вателя не помешает. Правда, он иногда перехватывает лишнее, но это не особенно большой недостаток, если пить с умом. Ватель скоро справляется с хмелем, и тогда он именно такой человек, какой нам нужен. Пишите, Геккер, что я подаю голос за Вателя.
— Готово, дружище! Хорошо, что вы поторопились, а то мне сейчас нужно уже отправляться. Иначе я не успею попасть к назначенному часу в одно место.
— Это что еще за место?
— Мне нужно отправиться в ближайшее соленое болото, не хотите ли составить мне компанию?
— Ну уж это дудки! Вы сегодня никуда не пойдете, а останетесь вместе с нами. Мы будем пить, есть, веселиться, а завтра все отправимся по делам. Сегодняшний день должен быть отпразднован надлежащим образом, а то не стоит стольким почтенным людям тащиться за несколько миль только для того, чтобы записать свое имя на бумаге. Ведь мы спрыснем наши выборы, ребята, не так ли?
— Что дело, то дело, Баренс! — весело отозвался Кук, подходя к столу. — Уж таков у нас обычай, чтобы изрядно промочить горло на выборах. Я принес с собой две оленьих шкуры и променяю их на вино. Вот вам и начало! А какова у вас охота, Баренс? Убили сегодня что-нибудь?
— К сожалению — ничего, но зато я был свидетелем такой охоты, что, право, про нее следует послушать. Погодите же, Геккер, вы всегда успеете отправиться на свои соленые болота. Торопиться вам некуда, все равно вы сегодня ничего не убьете!
— Ну, ну, рассказывайте, в чем дело!
— О, это было что-то невероятное. Слушайте. С час тому назад я ехал из Фурш Лафава. Недалеко от больших утесов, которые всем вам, друзья мои, прекрасно известны, я заметил громадного орла, который, распустив крылья, большими кругами парил над водой. Я как вкопанный остановился, готовясь тотчас же спустить курок, лишь только он приблизится ко мне на расстояние выстрела. Вы, конечно, знаете, что нет более удобной цели, как парящий в воздухе орел. В тот момент, когда я совершенно спокойно выжидал, орел как камень ринулся в реку и почти тотчас же поднялся, унося в клюве большого угря.
