— Всем известно, что он предпочитает им более практичное занятие — убивать волков, — возразил судья. — Мы должны быть вам за это очень благодарны, Вельс, тем более что эти проклятые звери приносят нашей стране немало вреда.
— Доброго здоровья всей почтенной компании! — приветствовал находившихся в хижине охотников вошедший Вельс, подходя к столу и бросая на него волчьи головы. — Здравствуйте, господин судья! Вот плоды моей недавней охоты! Пожалуйте-ка мне за это обычную награду.
Вновь прибывший, несмотря на некоторую худощавость, казался прекрасно сложенным мужчиной. С виду он скорее походил на одного из диких сынов прерий, чем на белого охотника, да и многие из знавших его уверяли, что в его жилах течет больше индейской крови, чем крови белого. Одеждою он также скорее походил на краснокожих обитателей прерий. Подобно им, Вельс ходил всегда с непокрытой головою, а его густые вьющиеся волосы красиво рассыпались по плечам. По Арканзасу среди его знакомых фермеров и охотников ходило немало самых разноречивых слухов об образе его теперешней жизни, а еще больше фантастичного рассказывали о его прежней жизни в Техасе. Теперь он жил на собственной ферме, стоявшей среди прекрасно обработанных им самим и его двумя сыновьями полей. Сыновья Вельса, несмотря на молодость, немало помогали отцу по хозяйству.
Однако земледелием Вельс занимался только летом во время жатв и посевов, а весь остальной досуг посвящал охоте, главным образом на волков. Несмотря на кажущуюся грубость внешности и манер, он пользовался всеобщим уважением и любовью за свой мирный и веселый нрав и безграничную любезность и гостеприимство, с какими он встречал всякого, кому случалось посетить его ферму.
— Послушайте, дорогой Вельс, — сказал Геккер, старательно вытирая рукавом с бумаги кровавые брызги от брошенных охотником на стол волчьих голов. Вы сделали бы мне громадное одолжение, если бы отправили трофеи вашей охоты прямо под стол, а то они окончательно перепачкают мне бумагу!
— Ну, ну, не сердитесь, дружище! — добродушно отозвался охотник, отодвигая головы. — Ваша бумага еще годится для писания, она запачкана только в одном углу. Итак, господин судья, мне причитается получить с вас в виде премии за убитых волков по три доллара за штуку. Здесь три головы, — следовательно, трижды три — девять!
— Совершенно верно. За три головы по три доллара за каждую — всего девять долларов. Недурной гешефт. Однако прежде вы должны присягнуть, что эти животные были убиты лично вами и непременно в нашем округе.
— Ну, такой клятвы я вам дать не могу, потому что этих бестий убил не собственноручно, а они,' попавшись в расставленные мною капканы, были загрызены моими собаками.
— Все равно! — возразил судья. — Вы только подтвердите, что и ловушки были ваши, и собаки тоже ваши, а до остального мне дела нет: не все ли равно, ружьем, собакой или капканом вы истребляете опасных для наших окрестностей зверей.
— А, в таком случае, клянусь, и пусть меня повесят, если я лгу!
— Вот, Робин, — услыхав клятву Вельса, вскричал Кук, толкая ногой скрипача, — теперь самое время сыграть «Янки Дулл!»
— Такая клятва не соответствует требуемой правилами, дорогой Вельс, — сказал судья, — мы-то вам верим, но нужно соблюсти известные формальности. Мой секретарь расскажет вам, как это нужно сделать, а теперь нам пора перейти к более важным делам, для которых мы и собрались сегодня сюда. Геккер, приступайте к исполнению своих обязанностей. Теперь, джентльмены, кого вы желаете выбрать в члены комитета?.. Так, Смита и Гова! Прекрасно. Садитесь, господа, и приступим.
— Какое сегодня число? — осведомился Геккер.
— Двадцать седьмое!
— А какой день?
— Да неужели же вы не знаете, Геккер? Как не стыдно. Сегодня пятница!
— Не нахожу ничего удивительного — не знать какой нынче день. Живя среди лесов легко и сбиться со счета. Мне, например, казалось, что сегодня воскресенье! — сказал Геккер.
Вслед за ним один из находившихся здесь фермеров подошел к столу, и Геккер занес его имя в список.
— Здравствуйте, Гэсло, — обратился он к подошедшему. — Господа, я полагаю, вам не нужно требовать от этого господина каких-либо удостоверений в верности его показаний, ведь мы все его прекрасно знаем.
