Но нету более среди нас Тита Ефремовича. Отшуршал колесами орудийный лафет с краснодеревым закрытым гробом, минуло затекание и онемение рук у двух седовласых полковников, что на вытянутых руках несли изрядные по увесистости подушечки с орденами военачальника, отгремели залпы салюта над разверстой могилой, отпроизносились речи о славном ратном пути доблестного сына России, погибшего на боевом посту.
Про боевой пост, понятно, смикитили все, кто пришел на прощание с прахом. Потому как ясно, что боевой пост для всякого советского генерала — это его генеральская дача..
Однако, стоит ли костерить наших крупных военных за такое истерическое рвение к дачам? Взять этих бармалеев монархизма и белогвардейщины, белая кость, голубая кровь. Ведь все-то они — бароны, да столбовые дворяне, да графья, да князья. Им родовые поместья — в обыденщину. А наш-то новый командный состав — все из сермяжных, из безлошадников. Так неужто ж не хочется хоть под занавес жизни пожить по-людски?
Да, а желающих произнести прощальное слово всё не убывает, не убывает. И как это водится у нас в российских пределах — худого никто о покойном не ляпнет. Потому что смерть в России всегда как бы на ступень, а то и на несколько ступеней повышает умственные и прочие стати умершего. И непреложно сказано будет так:»Зря и недобросовестно считалось, что безвременно ушедший от нас Тит Ефремович был беспросветным дегенератом. Не был он таковым, ложь и наветы всё это, а был он разве что штрих-пунктиром, проблесково, промежуточно идиотом»
Но следующий оратор в возвеличении пойдет ещё дальше. И выразится он так:»Прощавшийся до меня знал Тита Ефремовича всего восемь лет, и то по совместной якобы работе. Я же водил с ним дружбу двадцать три года, причём дружил с ним и семьями. Это даёт мне право сказать, что не был промежуточно идиотом наш Тит Ефремович, а разве что в нечетные дни — недоумком».
Обязательно потом сыщется человек, который знал Тита Ефремовича даже не двадцать три, а тридцать шесть лет. А потом вынырнут такие, кто по школе, по детсаду, яслям и даже внутриутробному периоду водил знакомство с Титом Ефремовичем. И когда комья земли гукнут о домовину — светлый образ не дегенерата и злыдня, а как раз энциклопедиста, разумника и отца солдатам будет витать над погостом.
И наступала уже пора — ряды вздвой, выслать линейных! — и за столы, на поминки, но всё перешептывались в красно- и синелампасных шеренгах:
— Эх, Веньки Гавлыша нет. А уж он бы во славу тестя сказал!
Да уж, сказал бы отчаюга Венька. Выложил бы , на что никто не осмелился: что именно ОТ ЕВРЕЕВ погиб любимый его тесть Тит Ефремович Кологрив. От них, от иудина корня..
Но что же мешало этому Гавлышу Веньке сказать пламенные обличительные слова? Вот что ему мешало: бросим мы взгляд левее могилы Тита Ефремовича, которую в данный момент обкладывают венками и лентами пять парадно раззолоченных офицеров, а там кованая в лилиях и розетках ограда, за оградой глыба из порфирита (символизируя родство с Красной армией), и на глыбе иссечен портрет молодецкого мужчины, на погонах большие звезды, грудь припорошена орденами, и эпитафия гласит:»Генерал-майор Вениамин Миронович Гавлыш».
Значит, мёртв он, зять Тита Ефремовича Кологрива. А судить по датам на порфирите — совсем незадолго до тестя был призван к ответу небесному бойкий военнослужащий. И мало кто ведает, что руку к этому, хоть и косвенно — опять приложили евреи.
Ох, уж и ездил он, Вениамин Миронович Гавлыш! Ох, уж любил автомобильную гоньбу! Никаких полагающихся генералу шофёров, всегда сам за рулём. Было дело — и зубы как есть высадил он об баранку, но духом не пал и говорил жене своей Валентине: ничего, мол, баба, по счастью — на пороге двадцать первого века я окорзубел. В прежнее время у самого Джорджа Вашингтона какой был зубной протез? Деревянный! К жене с поцелуем прильнёт, так у неё потом полный рот заноз. А мне вон какую фарфоровую красоту учинил дантист! Для естественности даже кривозубье подпущено, и цвет специально не белоснежный, а курильщицкий, номер четырнадцать.
И говорили про Гавлыша в ХОЗУ МО СССР, что Гавлыш — это гунн, которому скифы по всегдашнему скифскому недомыслию выдали водительские права. И ни с какими другими версиями не встревайте: как есть вся генштабовская общественность думала, что только от автомобильной гоньбы примет смерть генерал Гавлыш.
