— Ну что, Симха, поймал? Тащи его за хвост!
Изо всех сил работая руками и ногами, царапая ногтями землю, как черепаха, Симха-Бинем еле-еле смог освободиться и выбраться на свет божий.
Только тут он заметил, что его исцарапанные ладони измазаны куриным пометом и яичным белком.
— Хлопцы! — сказал он, посасывая пораненный палец. — Т-там яиц — тьма-тьмущая!
— Чего ты мелешь, каких яиц?
— А вот, смотрите! — Он показал на свои колени, облепленные скорлупой.
— Вперед!
Всей компанией они ринулись под дом и мигом набрали полные карманы яиц.
В местечке несушки часто пропадали, но никто не мог уследить, куда они деваются. Бывало, проходили недели, и вдруг курица возвращалась с целым выводком цыплят. Хозяйки дивились и даже немного пугались.
— Кто знает, а вдруг ее сглазили? — говорили женщины, на всякий случай выдергивали у курицы перо из хвоста и сжигали.
И вдруг оказалось, куры прячутся в этом заброшенном здании. Когда-то тут был амбар, и они клевали оставшиеся с давних пор зерна, спаривались с петухами, которые тоже нередко сюда забредали. А потом куры откладывали яйца, купались в теплой пыли и высиживали цыплят.
— Ну? — спросил, вылезая, Симха-Бинем. — Что, есть тут яйца или нет?
— Есть! — согласились ребята.
Осталось решить лишь один вопрос:
— А что с ними делать-то?
— Через крышу кидать, — предложил Симха-Бинем.
— Вот еще! Лучше сварим да съедим!
— Так много? Пузо не лопнет?
— Ну, а остальные обратно спрячем.
— Да нет, лучше продать.
— И что потом?
— Конфет купим.
— Тогда уж лучше пряников.
— А еще лучше папирос.
— И дроби. Стрелять будем.
— Ну, можно и дроби…
Ребята примчались на ближайшую улочку, огляделись, не видит ли кто, и начали торговать.
— Уж больно мелкие яички, — придирчиво оглядела товар еврейка, почесывая в парике вязальной спицей, — как орехи.
Она просмотрела все яйца на свет, свежие ли, вздохнула, отсчитала несколько медных грошей и сказала:
— Приносите еще, ребята, я возьму…
С тех пор и началась лафа.
Целыми днями лежали на траве, курили крепчайший, вонючий самосад, заворачивая его в газетную бумагу, пускали дым из ноздрей и болтали.
— Эй, Симха! А ты знаешь, что, когда помирать будешь, тебя задушат? У евреев так делают…
— Я не дамся, — говорит Симха-Бинем. Всех ногами отпинаю.
— Ты же старенький будешь, слабый.
— Не буду я слабым.
— А на том свете тебя в котел посадят.
— Я убегу.
— Ты же мертвый будешь.
— Все равно убегу.
— А если черти за тобой погонятся?
— Побегу быстрее.
— Симха, есть хочешь?
— Можно.
— Хлеб будешь?
— Давай.
— А колбасу?
— Нет.
— Дурак, возьми. Хорошая колбаса, жирная.
— Не хочу. Накажут.
— Ты же говоришь, не дашься.
— Само собой, не дамся.
— Так чего ты боишься?
— Да не знаю я.
— На, попробуй.
— Не хочу.
— Бери, бери. Еще папиросу получишь.
— Нет.
— И пуговицу солдатскую.
— Все равно не буду.
— И коробку пороху.
— Целую?
— Половину.
— Не пойдет. Целую.
— Тогда еще «Отче наш» прочитаешь.
Симха-Бинем задумывается: согласиться или все же не надо? Тупо смотрит на набитую кишку. Но долго думать Симха-Бинем не может, он вообще ненавидит это занятие. А коробка с порохом стоит прямо перед носом. Целая коробка! И вот он берет кишку пятерней, подносит ко рту, смотрит, как на какую-то гадость, и чуть-чуть откусывает.
— Ну как, вкусно?
— Порох давайте сюда! — жуя, упрямо говорит Симха-Бинем.
— Нет уж, сперва «Отче наш» прочитай.
— Обойдетесь. Порох давайте, кому сказал!
— Ну, тогда «цицы» покажи.
— Отстаньте.
— Не отстанем! Да ладно тебе, покажи! Мы только ниточки пересчитаем, и все!
— Нет.
— Вали его, хлопцы! Бей его!
На Симху-Бинема наседают со всех сторон, а он работает руками, ногами, головой. Ребята бросаются на него, лезут, пытаются оторвать цицес. Симха-Бинем тоже разгорячился, подраться он любит.
Вдруг один хлопнул в ладоши:
— Эй, а давайте ему еще раз обрезание сделаем, как жиды маленьким детям делают.
— Добро! — соглашаются остальные, вытаскивая из-за пояса ножики.
Сначала оно все вроде бы как в шутку, но когда Симха впадает в раж, он уже не только бьет, но и царапает врагов ногтями, кусается, хватает за волосы. А хлопцы тоже разошлись. Они уже по-настоящему жаждут крови! Глаза сверкают, зубы оскалены, кулаки сжаты.
