На холме, господствующем над местностью на многие километры, построили хорошо защищенный, закопанный в землю и перекрытый бетонными плитами блиндаж. Оборудовали стереотрубами и телефонами, обозначили его ясно видимыми ориентирами и пригласили в него да Сильву со сподвижниками. Чуть в стороне подготовили «основную полосу обороны», которую в дивизионном учении, завершающем цикл подготовки и сколачивания, и должна взять повстанческая армия.
В блиндаже расположился и Пилипенко, играющий роль «противника», своими вводными «выводящий» повстанцев из строя. Атаку Санчес решил проводить в соответствии с канонами Второй мировой войны — крутая артподготовка, перемалывающая окопы, заграждения, огневые позиции, затем, под прикрытием огневого вала, стремительный удар танков и посаженной на грузовики пехоты. И побольше огня, как минометного, так и гаубичного. Кроме того, позицию, расположенную в лощине, Санчес решил охватить по холму, используя для этого вертолетный десант и перебросив туда пулеметные взводы, посаженные на пикапы. Артиллерия, после того как позиции будут взяты, по условиям учений должна перебазироваться на новые позиции, с которых можно вести как огонь прямой наводкой по отрядам противника, который в контратаке попытается отбить их, так и навесной огонь по подходящим из глубины подкреплениям.
Взлетела зеленая ракета, обозначающая начало военной игры, и сразу же у подножия холма вспухли разрывы снарядов. Они волной накрыли линии окопов, ряды колючей проволоки и мишенные группы, обозначающие условного противника. Через секунду на наблюдательный блиндаж обрушился грохот артподготовки, закачался пол блиндажа, а упругие толчки разрывов передались даже по земле, вызывая стук зубов, встряхивая мозги и сбивая сердечный ритм. Никто из людей, следящих за ходом учений, не мог оторвать глаз от этой волны огня, выплескивающей ежесекундно новыми уплотнениями воздуха ударные волны и выкашивающей осколками редкую траву.
Под прикрытием этого удара в атаку пошли танки и прячущиеся за ними грузовики с пехотой. Как только они достигли рубежа атаки, грузовики встали, и из них горохом высыпали пехотинцы, тотчас развернувшиеся в цепь и огнем из стрелкового оружия накрывшие линию окопов. Танки, вырвавшиеся вперед, прорвали колючее заграждение и выкатили на огневые позиции противника. Огнем из пулеметов они обозначили уничтожение огневых точек, уцелевших после артподготовки, и через минуту туда ворвались стрелковые цепи.
А с тыла уже подходили грузовики, за которыми были прицеплены пушки и гаубицы. Используя складки местности, расчеты развернули свои орудия и принялись окапывать их, долбя каменистую землю, никогда не видевшую плуга, кирками и саперными лопатами.
Пилипенко вышел из блиндажа и выстрелил в небо красную ракету, прекращавшую стрельбу и обозначавшую окончание учений.
Чернышков допил кофе, просмотрел в последний раз и отложил утреннюю газету, осмотрелся вокруг. Вчера вечером ему в номер позвонил генерал Гордеев и попросил утром принять человека с важной информацией. Александр согласился, но что-то посланец Гордеева задерживается. Встречу Алекс назначил в кафе вблизи гостиницы, в которой он снимал номер. Ведь если его месторасположение известно Гордееву, к чему скрываться, играть с ним в шпионов? Только как он узнал, ведь вроде все сделали по уму? Чернышков всегда в подобных ситуациях вселялся в гостиницы, располагающиеся невдалеке от центра города, в который он приехал. Во-первых, удобно, не нужно стоять в пробках, да еще в незнакомом городе. А во-вторых, в Асунсьоне сейчас неспокойно. Окраины бурлят, а их энергия направлена на центр. И там, и там не выспаться. Окраины Асунсьона — это нечто. Алекс бывал во многих странах, но такой запредельной нищеты нигде не видел. Ведь бывает нищета разная. Советским не понять, что такое настоящая нищета. Даже тем, кто помнит еще дореволюционные времена. Дело не в том, что Россия или СССР намного богаче. Дело в том, что к людям, попавшим в беду, по-разному относятся в разных странах и культурах. И это не только отношение к лени или к тупости. Ведь жизнь может предложить человеку всякие испытания. Сегодня ты крепкий хозяин и первый парень на деревне. А завтра искра из трубы прилетела на сеновал, и вот ты уже в одном исподнем стоишь на морозе над пепелищем. Кто в действительности мог в России застраховаться от такого случая? Потому-то и привечали, и привечают до сих пор нищих. Невозможно представить, чтобы в России человек умер от голода. В богатейших САСШ — легко. Мораль протестантов не только допускала это, но и требовала не оказывать помощь упавшему. В их ущербных умишках неудача — наказание за грехи. Наказание от самого Господа, поэтому любой, кто попробует оказывать помощь, — враг Господа, ибо он вмешивается в воспитательный процесс и подлежит такому же осуждению, как и оступившийся. Непонятно как, но эта дьявольская мораль проникла во все западное общество и явила таких химер, что волосы дыбом становятся. Черныш ков вспомнил, как на тротуаре, вблизи его офиса в Нью-Йорке, однажды появилась молодая пара уличных музыкантов. Он — в смокинге, с концертной гитарой, она — в длинном концертном платье, с флейтой. По виду — представители среднего класса, парень как минимум бывший менеджер какой-то рекламной компании. Что уж он сделал, какой косяк сварганил, что погнали его без права попасть в смежные фирмы, Алекс не знал, да и не узнает никогда. Они с самого утра и до позднего вечера играли сонеты и фуги, Чернышков не очень в этом разбирался, только звучало красиво. Увы, красота эта никак не влияла на наполнение медяками скромной шляпки, лежащей у их ног. Постепенно, и это было четко видно Чернышкову, дела у пары становились все хуже и хуже. Он, как мог, поддерживал их, опуская в шляпку когда доллар, когда десятку. Только было понятно, что этих денег им не хватало. Толпа, идущая мимо, безмолвно осуждала Алекса, а он не мог ни принять их на работу, подозревая в том, что это подставные люди его конкурентов, не мог и давать им слишком большие деньги, и все тянул. Когда он решился пригласить их к себе, то обнаружил, что парня уже нет. Он расспросил девушку, и та сказала, что парень исчез, и она не хочет верить в его самоубийство. Вот только полиция водила ее на опознание одежды, оставленной на берегу. Одежда была его. Чернышков отдал ей все деньги, которые были при нем, и попросил ее уехать из города. Пусть вернется в свой маленький городок в Индиане и там живет по-человечески. Больше и девушку он не видел.
