Вот и сидела она «в усадьбе» и развлекалась тем, что сама придумывала. В кладовке, среди всякого старого хлама, оставленного ещё прежними хозяевами в незапамятные времена, она нашла какую-то занятную игрушку – нажала сбоку на пружинку, валик завертелся, молоточки быстро застучали, колокольчики задребезжали…
– Нота, ты слышишь, это же музыкальная шкатулка! Смотри, что я здесь нашла!
– Ну-ка, покажи, что это такое?
– Музыкальная шкатулка. А вот и Царевна-пружинка торчит.
– Интересно… Может, Федор починит? Надо его попросить.
– Попроси! Она же самая настоящая!
– Ладно, встречу Федора, обязательно попрошу. А пока давай-ка вот что с тобой сделаем.
– Что?
– Печку в порядок маленько приведем. Я её подмазала кое-как глиной да забелила. Но получилось не очень красиво. А давай мы с тобой печку разукрасим?
– Нарисуем на ней что-нибудь, да?
– Да. Именно это я и хочу тебе предложить.
– А что рисовать?
– А что хочешь. Где достанешь, там и рисуй. Полная воля.
Через три дня обе печки – голланка и русская – были разрисованы самым тщательным образом: здесь и колобок с колобчихой, здесь и ежик в тумане, и зайцы, и цветы, и баба-яга в ступе и с метлой…
Был ещё и злой волк, но Соника его почему-то замазала густой серой краской – получилось большое пятно.
– А где же твой волк? – спросила Наталья Васильевна.
– Сильно струсил и убежал, когда я ему сказала, что здесь будет ещё и медведь. Видишь, он закрыл морду лапой и смеётся… Говорит, что злой волк прямо околел от страха…. Эй, вы, перестаньте пищать, вас никто не тронет. Правда, Миша? – сказала Соника, обращаясь к зайчатам в лубяной избушке. – Как мне интересно с ними!
– Вот и хорошо, что интересно. А у меня для тебя хорошая новость – приходила с почты девушка. Сказала, что нам звонили. Просили передать, что завтра будет машина – привезут собак.
– Гердуса и Анютика?
– Да.
– Ой, как здорово! Надо для них место готовить! Где они будут спать?
– Где сами захотят. Они ведь уже не маленькие. А можно, Анютик со мной будет спать?
– Тольько если ты обещаещь каждый вечер мыть Анютику лапы и брюшко. И не под одеялом, разумеется.
– Обещаю, обещаю! В ногах, на подстилочке, но только на моей кровати! А Гердус пусть у тебя спит.
– Пусть спит, я непротив.
– Нет, ты не подумай, что я Гердуса меньше люблю, просто Анютика надо больше жалеть, Анютик младше и много перенес на своём веку. Помнишь, как Анюту три больших собаки в Москве чуть не разорвали на три части? Тот сумасшедший человек, хозяин, не смог их удержать, и собаки набросились на Анютика… Их никто не мог отогнать, и тогда подбежала одна женщина с бутылкой в руке, ударила несколько раз собак, всех подряд, по головам, и собаки отпустили Анюту… Ты схватила Анюту на руки, а она была в шоке и подумала, что это её снова схватили собаки, и укусила тебя за плечо. И на плече был огромный синяк.
– Да, было такое. Хорошо, шуба спасла. А то плохо пришлось бы моему плечу.
– Анюта из-за шубы тебя и укусила – подумала, что это мех собаки.
– Наверное, так она и подумала, если вообще могла думать в тот момент.
– А помнишь, когда нас обманул её хозяин? Ну, тот, который нам её продал? Сказал, что у неё перхоть от волнения, что её продают, а на самом деле, это был врожденный демитекоз, и у неё через месяц вся спина облезла? И мы её лечили крапивным супом? Помнишь?
– Конечно, помню.
– Ой, как хорошо, что собаки завтра приедут! А им понравятся мои рисунки?
– Думаю, что понравятся. Обязательно понравятся. Особенно печка с пирогами.
– А мы испечем для них оладий? Как в прошлый раз, на день рождения Гердуса?
– Конечно, испечем.
– А давай тесто ставить! Можно, я буду размешивать?
– Можно. Кстати, можно и нам крапивных щей сварить, за баней растет молодая. Пойду-ка я соберу букетик. А там к нам кто-то идет…
На крыльце затопали – это сигнал, означающий приход вежливых гостей. Иные идут безо всякого оповещения.
Пришел Гадалыч, электрик и телефонист, а также всё остальное. В общем, мастер на все руки.
– Что, так без света и сидите? – спросил он, оглядывая помещение.
– Да нам свет как бы и не нужен, сейчас долго светло, а по ночам мы не сидим.
