Он немного успокоился, но уже вскоре вновь запылал едва сдерживаемой злобой – от нахлынувших мыслей и чувств он весь преисполнился энергии, распрямился, стал светлее лицом.
– Они думают, что только страх и безысходность сделают народ преданным, послушным. Однако народ уже не тот, что был раньше. И чем больше его пугают, тем смелее он делается.
– Это вы о себе. Чтобы так чувствовать, надо пережить то, что пережили вы. Надо обладать вашим характером и умом, Борис Алексеич, – сказала она, не надеясь уже хоть как-то его утихомирить.
Но он продолжал.
– Ты видишь перед собой заветную цель. Говоришь о ней смело и в счастливом ослеплении даже не замечаешь того, что злодейка-фатум тоже видит эту цель и предназначила уже её тебе назло совсем другому, совсем, может быть, и не достойному её…
– И тут в вас начинает говорить честолюбец, правильно я поняла эту запутанную коллизию? – попыталась перевести разговор в шутливое русло Наталья Васильевна.
– Нет, не верно. Просто во мне проснулся аадам.
– Кто?
– Человек. Видишь, как всё просто? Ты когда-нибудь изучала арабский язык?
– Нет.
– Радуйся – ты теперь знаешь первое арабское слово – аадам. То есть тот, который из Эдема.
– А Ева тогда что?
– Ева – это «небо», потому что произносится «хава». Разгадка этой библейской шарады проста – человеку необходимо небо, а небу нужен человек. И вот когда во мне проснулся человек, меня снова потянуло на слезы – как в детстве. Вот в чем лютая подлость жизни! – он глубоко и горько вздохнул. – Ладно, хватит, живи и наслаждайся летом. Ибо здесь, в этом опоскуженном крае, с некоторых пор время кануло в лету, его подменило пространство, постоянное и безбрежное. Скажи, где-нибудь ещё в мире ты видела такие восходы, такое небо? Высокое, опрокинутое всё целиком над твоей головой, небо, где горизонт присутствует со всех сторон, по кругу! И ничто его не застит! То-то же – нигде! Он вздохнул, и воздух с тяжелым свистом вырвался из его впалой груди.
– Здесь и вправду очень красиво. Замечательно! Я даже слов таких не нахожу, чтобы выразить – как.
– И не надо. Не в словах дело. А если эти поганцы ещё несколько недель не будут озорничать в космосе, то и погода до конца лета продержится.
– Это так влияет? – спросила она, поглядывая на небо – начинал накрапывать предрассветный дождик.
– Ещё как! После каждого запуска – кавардак в природе. Вот если бы землю не тревожили, климат не менялся бы веками. Тут один привез видеокассету из Саранска – фильм «Армагедон». Бред собачий, тебе скажу. Если бы и впрямь комету расстреляли ракетой, сместился бы центр тяжести системы, и земля погибла бы не от осколков кометы, а совсем по иной причине. Начались бы такие штормы и ураганы по всему лицу земли, что от всего человечества не осталось бы и воспоминания…
– Но ведь сама идея кажется верной – иначе как уберечь землю от столкновений с космическими телами? – сказала она несколько раздраженно – этот всезнайка с постоянно прыгающей мыслью и рассеянной памятью уже начал утомлять.
– В космосе ничего случайного не бывает, – серьезно, как на уроке, словно не замечая её раздражения, ответил он. – Космос более разумен, чем мы о нем думаем. И даже если человек хотя бы на миллиметр заставит сместиться центр тяжести системы ближайших небесных тел, а он это делает постоянно своими космическими экспериментами, на земле неминуемо это отразится – штормами, ураганами и землетрясениями. Ибо закон инерции и сохранения энергии пока ещё никто не отменял. Всё, что происходит в космосе, на земле и во всей вселенной, связано с человеком напрямую – через информационные поля. И это наука. А не околонаучная фантастика. Это всё – космос, абсолютная и вечно замкнутая система с обратной связью. Природа умышленно не дала человеку неразумному полного осознания этого факта, чтобы он не мог ей противодействовать.
– Ой, знаете, что я вспомнила? – оживилась Наталья Васильевна.
– Как-то раз смотрела передачу Гордона, знаете ведь? Ну вот, в гостях у него был астофизик Сурдин, речь шла о поисках разума во Вселенной. Сурдин сделал пессимистичный вывод – нет разумных существ, кроме землян, иначе бы они откликнулись на посылаемые в космос радиосигналы. Тут он привел пример – в спектре небесного тела искали элементы, схожие с теми, которые имеются в спектре земли. Я сейчас точно не вспомню всех подробностей этого рассуждения, но смысл был в том, что как только они стали искать эти линии, то они неизвестно откуда взялись совсем в другом месте, там, где их вовсе не искали. Сурдин сделал вывод, что ответа нет, а вместо ответа появились лишь новые вопросы. Но, я думаю, космос таким вот образом и ответил исследователям – да, жизнь есть, да не про вашу честь.
