Капитан Воддор выполнял при Джерри Дональдане роль заместителя, Клегго также держался поближе к командиру. Капитаны Таннат и Баддар соответственно командовали вторым и третьим батальоном полка. Их подразделения заняли все самые легкие пути отступления сквозь установленное окружение.
— Ну и погодка, командир, хуже не придумаешь, — пожаловался Клегго.
— Ты-то чего ноешь? — поразился Дональдан. — Сидишь в своей скорлупе, тепло и сухо, и снег в глаза не бьет. Шевельнул пальцем — клешня с роторной пушкой поднялась, шевельнул пальцем на ноге — нога сделала шаг. Лафа!
Управлять «гоплитом», конечно, сложнее, чем описывал Джерри, тем не менее по этому поводу Рампф промолчал.
— Так-то оно так, но видим мы не дальше вашего. Лишь ультразвук дает картинку, но из-за такого плотного снегопада и она очень мутная… Не сразу и разберешь, человек перед тобой стоит или просто куст, облепленный снегом до плотности человеческого тела.
Джерри понимающе кивнул. Опасность нападения стала как никогда высокой.
— Динно, распорядись удвоить посты.
— Сейчас…
Капитан Вооддор выбрался из палатки и передал распоряжение ближайшему лейтенанту.
— Я, вообще-то, не плакаться сюда пришел…
— А зачем?
— В такую погоду, если они собрались пройти мимо нас, им не составит это труда. Пройдут в сотне метров, а мы и следов их не отыщем…
— Не проскочат. Разведка курсирует так плотно, что пройди они мимо, следы засекут даже при таком снегопаде.
Разведку Джерри действительно поставил со всей возможной серьезностью. Разведчики курсировали между ротами с интервалом в десять минут. Кроме того, стояли еще и стационарные посты в два человека. Сквозь такое сито проскочить просто невозможно. Еще на дальних подступах разведчики были обязаны сразу же делать доклад.
Конечно, разведчики тоже люди, и к ним могли пробраться незаметно. Но на этот случай Дональдан взял на вооружение видоизмененные датчики, дающие сигнал при смерти их хозяина. С ними он ознакомился лично, бегая с взрывчаткой на шее в самом начале службы у сепаратистов. Тогда, в случае чего, смерть последнего боевика, носившего на себе подобный датчик, означала гибель Джерри и его людей.
Пока ничего подобного не произошло.
— А если они через горы пойдут или в долину? — продолжал допытываться капитан Клегго.
— Нет, не пойдут.
— Почему?
— Им не осталось другого пути, как пробиваться с боем сквозь Отдельный Сто двенадцатый полк, то есть сквозь нас. На танки, закрывающие долину, они, понятное дело, не полезут, ведь это все равно, что покончить жизнь самоубийством. В горы из-за продолжающегося снегопада тоже не сунутся. Сейчас там столько лавин от любого неосторожного звука и тем более ударной волны… Так что это направление тоже закрыто. Остаемся мы грешные. Меня другое беспокоит.
— Что?
— Слишком тихо ведут себя. Уже два дня нас не трогают…
Рампф согласно кивнул. За месяц их участия в операции полк потерял только убитыми две роты и десять «гоплитов». Постоянные вылазки сепаратистов подтачивали силы миротворцев.
— Снег ведь! Они же тоже люди! И проблемы у нас одни и те же…
На этот раз Дональдан мотнул головой из стороны в сторону.
— Нет… нутром чую, подлянку какую-то готовят для нас. С каждым днем узел все туже и возможностей просочиться у мятежников все меньше. Они должны решиться на прорыв в ближайшие дни. И самое плохое в том, что нам не остается ничего другого как ждать. И нет возможности сыграть на опережение…
Дональдан с ожесточением ударил по провисшей ткани палатки, стряхивая снег с наружной стороны.
«От этих провисаний у меня, кажется, начинается клаустрофобия… — вдруг подумал Дональдан, — так и сдавливает, так и давит».
На него давил не только снег, но и груз ответственности. Казалось, все проблемы навалились разом: тут и ответственность за подчиненных, и за итог операции, и чувство безысходности. Джерри все никак не мог придумать, как избавиться от мертвой хватки маршала Вуцкерна.
«Если все сложится удачно, то попрошу отставки, — решил Дональдан. — Если откажет, во время следующей операции дезертирую…»
Джерри постарался выбросить из головы опасные мысли. После каждой операции он проходил проверку сывороткой правды, и среди прочих вопросов всегда ставились вопросы, проверяющие его на благонадежность.
