Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, какие эмоции вызвала эта картина в голове девушки, которая сама осталась одна на всем белом свете. Остановив лодку, Алина осторожно развернула ее и направила нос к забору, за которым виднелось дерево. Котенок давно заметил ее и поэтому заливался таким жалобным плачем, а уж увидев, что разжалобил человека, вообще перешел на непрерывный «мяв», перебирая лапками под грудью, с нетерпением и страхом.
Алина приблизилась к забору и стала думать, как ей перебраться на ту сторону. Прутья железной ограды были настолько часто расставлены, что сквозь них не проходила даже голова Алины. Посмотрев вперед, девушка заметила раскрытые, погруженные в воду, как и весь забор ворота, ведущие в парк. Не медля, Алина направила лодку туда, почти касаясь веслом прутьев ограды. Котенок, решив, что человек передумал, попытался, не переставая реветь, перебраться на другую ветку – ближе к забору. Чуть не сорвавшись, он на мгновение со страху замолк и, только восстановив равновесие, продолжил надрывно звать спасительницу. Алина и так спешила, как могла. Наконец она миновала ворота и вплыла в парк. Разгребая мусор и уже не стряхивая с весел мерзость, на них налипшую, она подплыла к дереву. Котенок мялся и суетился на ветке, не решаясь преодолеть метровое расстояние до палубы. Поступив по-настоящему по-хамски, а именно приземлившись сначала на голову Алины, а уж после на резиновую палубу, он достиг спасения и немедля попытался скрыться с глаз спасительницы за рюкзаком, уложенным на носу. Протиснувшись между поклажей и упругим бортом, он затих. Алина, шипя и морща носик от боли, причиненной маленькими коготками ее голове, остервенело терла царапины. Она крепко пожалела, что решилась на столь доброе дело, как повторить подвиг Мазая. Там были зайцы, говорила она, ругаясь, а они не царапаются… Или царапаются? Да какого черта? Спасай их после этого! Алина вытянула за задние лапы котенка, рискуя тем, что тот, сопротивляясь, расцарапает резину и пустит ее «корабль» ко дну. Ну, не ко дну, но наполнит его водой. Котенок перестал сопротивляться, только когда повис, подхваченный за ключицы, прямо перед лицом своей недовольной спасительницы. Страх в его желтоватых глазках несколько смягчил девушку, а прижатые к черепу уши и вовсе успокоили ее. Чего пугать того, кто и так напуган.
– Кто ты? Мальчик или девочка? – серьезно спросила она, будто тот мог ответить. – Черт, не видно. Ну, будем надеяться, что ты, это… мужчина.
Алина посадила котенка на колышущийся пол, который еще был сырым. Котенок брезгливо поднимал лапы и поочередно отряхивал их, забавляя взявшуюся за весла Алину.
– Будешь Мурзиком, – постановила Алина, и обретший имя котенок забрался подальше от воды на рюкзак.
Девушка не знала, голоден ли зверек, но про себя решила, что останавливаться на кормежку не будет.
Когда она захочет есть, тогда они вместе и перекусят. И если, друг, тебя кормили раньше «кити-кэтом», то ты попал. У меня, молча объясняла Алина, ничего, кроме консервов и всякой другой мелочи, нет.
Выплыв из парка, Алина продолжила свое путешествие среди ошметков цивилизации. Грести было не тяжело, но все равно она зверски утомилась уже к трем часам дня, только достигнув Обводного канала. Точнее того, что раньше было Обводным каналом, а нынче стало обводной речкой. Мусора стало меньше, и теперь все чаще и чаще появлялись большие просветы в мусорных кучах, которых оставалось все-таки еще много.
Подыскивая место для отдыха, Алина направилась к крыше непонятного одноэтажного строения, примыкавшего к большому заводскому корпусу. Подплывая поближе, Алина вслушивалась и всматривалась с утроенным вниманием. И если бы хоть что-то сказало ей о присутствии человека, она немедленно отошла бы назад. Но ничего не встревожило ее, и уже через несколько минут она сидела на покрытой смолой крыше, а лодка была привязана к электрическим проводам, тянущимся к лампочке на арматуре.
Пока Алина, не теряя времени, раскрывала рюкзак, котенок, тоже закинутый на сушу, обследовал каждый сантиметр плоскости. Он не нашел ничего лучшего, чем на самой середине взять и нагадить.
