— Та не повторится, — заверил Торчок.
— Я тоже в охрану, — сипло сказала Шведова.
Попутный закивал:
— Ваш острый глаз, Марина Дмитриевна, лишним не будет. Если в силах, заступайте на пост.
— Да вам бы отдохнуть, — сказал Коваленко девушке.
Шведова даже не глянула — встала, опираясь о финскую винтовку. Похоже, на ногах она стояла не слишком уверенно. Эх, и что упрямится?
Коваленко вновь уплыл к самолету, — Попутный с берега махал веточкой, то от комаров отмахивался, то поправку курса давал.
Женька с тяжелым «суоми» устроился у кустов. Недалеко присела на камень Шведова, трехлинейка в ее руках казалась какой-то пищалью непомерной. И зачем таких мелких в армию берут? Косички, глаза пустые, опухла вся от слез и комаров. Ну, воюют такие женщины на совесть, но все-таки не надо бы…
Женька стал смотреть на опушку на другой стороне пляжика, слушать лес. Мешал водила: прошел на камни, пристроил ППШ, стеснительно отворачиваясь, стащил гимнастерку…
— Товарищ лейтенант, а вы, если не секрет, где воевали? — негромко спросила Шведова.
— Да в Москве в основном. Специальность такая, тыловая. Ну, в командировках бывал. Харьков, Крым ваш…
— В Харькове вместе с Сергеем Вячеславовичем были? Он про вашу травму рассказывал.
— Небось, как я на бутылку сел? Так я не сел, только руку порезал.
На лице Шведовой мелькнула тень улыбки — Женька осознал, что старшине действительно девятнадцать лет.
— Товарищ подполковник приводил пример, как человек в рукопашной с эсесовцами лишь синяками отделывается, а битой бутылкой едва себе серьезную травму не наносит, — пояснила старшина.
— Да, поучительно, — Женька вздохнул. — Только в рукопашной меня прикрывали, а от бутылки не догадались. Слушай, а у тебя сегодня первый был, да?
Шведова даже не глянула в сторону кустов, куда оттащили убитых финнов. Вяло отмахнулась от зудящей комариной эскадрильи:
— Первый. А что? Думаете, переживаю? Да я их за людей не считаю.
— Не в этом дело. Когда после боя отходишь, все равно колотить начинает. Думаешь, «вот я его положил, а если бы наоборот?»
— Да мне оно… — материлась Шведова не слишком умело, оттого и гадко получилось.
Женька промолчал.
— Виновата, товарищ лейтенант, — злобно сказала старшина. — Бранюсь неуместно. Но вы-то тоже не сильно переживаете. С финном управились и только руки о песок вытерли.
Женька поморщился:
— Я попозже переживать начну. Глупо вышло. Стоял в одних трусах как дурак…
— Ну это… — старшина замолчала — смотрела на шофера, что неловко полоскал гимнастерку. Тот стоял спиной: поясницу пересекали сползшие бинты с рыжими пятнами, а на левом боку зиял такой огромный шрам с сине-розовой, едва затянувшейся кожей, что Женьке стало не по себе.
Шведова вытерла рот ладонью, кашлянула и приказала:
— Младший сержант, ко мне!
Водила растерянно оглянулся. Женька повесил автомат на шею, полез на камни, отобрал у вояки мокрую гимнастерку:
— Шагай давай. Нельзя себя так запускать.
Стоящий у воды Попутный опустил бинокль и печально сказал:
— Часовые из вас, как из меня Лидия Русланова[39]. Автомат мне живо передал, товарищ лейтенант…
Гимнастерку Женька простирнул, водила пытался вякнуть, но старшина на него цыкнула. С бинтами она управлялась ловко, видимо, опыт был. Бинтов тоже хватало — финны позаботились.
Замерзший Коваленко выбрался на берег, жмурясь подставлял спину солнышку.
— Промерил, там глубина метров двадцать пять. Для меня многовато. Филиппинца бы какого, у них там племя баджау есть. Или, к примеру, японские ама…
— Да, нам здесь еще задубевших папуасов да самураев не хватает, — констатировал Попутный. — Вот что, мы тут осмыслим, выводы сделаем, а ты, Евгений, пообщался бы пока со старшиной. У вас там явно контакт наметился.
— Я, товарищ майор, в таком смысле общаться не умею, — хмуро сказал Женька.
— Не дури. Не «в таком смысле», а просто поговори. Она, видишь ли, сейчас очень даже запросто может кобуру расстегнуть да ствол себе в ухо сунуть, — жестко сказал Попутный.
— Товарищ майор… — ужаснулся Коваленко.
— Молчи, Валера. Мы сейчас лишними будем. Она нам не верит, и при всем своем сочувствии я собственное ухо «нагану» подставлять не собираюсь. Лучше бы ей в жилетку товарищу Торчку взрыднуть, но ефрейтор в этом отношении еще та колода.
