Через час Женька со своей потрепанной полевой сумкой сел в машину. До хутора на грузовике вместе с водилой провожал и Коваленко.
— Ладно, я до базы, водолазов растрясу и сразу обратно, — сказал Женька, пожимая руки. — Вы тут хоть Алексея малость подкормите, нормального сержанта из него сделайте.
— Ну, какао я не обещаю, но подкормим. — Здоровяк Коваленко подмигнул робко улыбающемуся шоферу. — И машинку в порядок приведем. Ты, Евгений, главное, пошустрей там оборудование выбивай.
Попутку Женька, естественно, искать не стал, вышел к рощице за околицей. Сомневаться в электронном чипе, обеспечивающем возвращение, оснований не было, психологическое состояние тоже было в норме. Вот сейчас от того песочка озерного отвлечемся, и вперед…
Москва.
Комсомольский проспект
17.35 (время по отсчету «Ноля»)
Финишировал Женька почти идеально — на балюстраде МДМ[40]. В урну со ступенек не свалился чудом, прохожие заворчали — «скачут здесь шуты ряженые». Было тепло, людно, и, что характерно, никаких комаров.
Энергично двигаясь в сторону Отдела, — ремень с кобурой и полевая сумка завернуты в гимнастерку, торс по форме № 3 — в блеклой майке, — Земляков сообразил, что встретить не успеют. Опыт, однако, у товарища переводчика, — вон как точно воплотился. По-летнему нарядные дамы-девушки поглядывали на бойца осуждающе: майку и галифе еще за стильный винтаж принять можно, но сапоги…
Встретить так и не встретили. На КПП Женька поздоровался с комендантскими — видимо, вздрючили парней, откровенно пришибленными выглядели. Миновав внутреннюю дверь, рядовой Земляков оказался во дворе и остолбенел. Плац в/ч 04721, и раньше-то не слишком просторный, было не узнать: прямо за воротами стоял БТР с неприятно низко направленной тридцатимиллиметровой пушкой, за бронежелезякой виднелась еще одна армейская машина с какими-то электронными фиговинами на крыше кунга — рядом возились озабоченные личности в полевом камуфляже. Судя по лексикону, личности были контрактниками, сполна и профессионально познавшими тяжести и лишения армейской службы. На броне БТРа тоже сидел крепкий деятель в бронежилете и разгрузке, надетых прямо на камуфляжную футболку, с автоматом на коленях. Навороченный автоматчик с подозрением уставился на Женьку.
Однако. Четыре дня всего-то прошло. Нашли место и время ученья устраивать, да еще с этакими мордоворотами. Женька вынул из кармана окуляры, выправил погнувшуюся дужку, водрузил оптический прибор на нос и принялся вдумчиво оценивать бронепришельца. Личность с автоматом намек поняла, заерзала и принялась разговаривать с кем-то во чреве бэтээра.
Электронного ключа у Женьки не было, пришлось жать кнопку вызова и ждать у двери, когда отопрут. Здоровяк с БТРа поглядывал, что было неприятно. По-хозяйски себя ведет, блокпост ему здесь, что ли? Наконец, дверь отперли — лейтенант Юра Коршунов из расчетной группы:
— Извини, я, можно сказать, один на хозяйстве. С возвращением. Как оно?
— Да терпимо. А где народ?
— Все в разгоне. Мы вторые сутки на ушах стоим. Я твое прибытие засек и сразу Варшавину отзвонился. Он приказал, как до связи доберешься, так сразу ему на мобильный пробиваться, сообщить детали.
Женька в некоторой растерянности взял ключ, прошел к себе. Сгрузил пыльную форму, поменял майку на приличную футболку, и, прихватив донесения от Попутного и Коваленко, пошел в Расчетную группу. Коршунов подвинул телефон:
— Экий ты аутентичный. Хоть бы прохоря стянул, жарища же.
— У вас кондиционер. Да и привык я.
Варшавин ответил не сразу. Судя по голосу, начальник был сильно занят:
— Цел, Земляков? Давай суть в двух словах. Подъеду, изложишь развернуто.
Женька передал суть.
— Значит, кроме самолета, ничего? — Варшавин вздохнул. — Диктуй, что вам нужно, оборудование организуем. С Филиковым сейчас свяжусь, обратные координаты Прыжка начнут готовить. Ты передохни, я подъеду как смогу.
Женька положил трубку, в замешательстве поскреб макушку — там обнаружился карельский песок.
— Слушай, а что у вас тут происходит?
— Так, похоже, этот самый… северный зверек. Крупный такой… Как в Бремене и Гибралтаре та фигня произошла, так нас в пять минут на казарменное положение перевели.
