25 июня
Олонецкое направление
Нашими частями перерезана дорога Олонец — Петрозаводск. Войска 7-й армии, преследуя противника, вышли к Праккила. До плацдарма оставался 21 километр.
Тулокскинский плацдарм. Финны продолжали атаковать. Шторм усилился, боеприпасов десантникам остро недоставало. Работали штурмовики. С бреющего полета было сброшено 120 тысяч автоматных патронов и иные боеприпасы.
— Мы приблизительно вот здесь. — Коваленко водил карандашом по карте. — От Олонца наши пробиваются вдоль дорог и к поселкам — тут ничего иного не придумаешь. Мы сейчас в стороне, непосредственно к нам основными силами не выйдут. Да и маневренные группы сюда, в глушь, не сунутся. Следовательно, даже после соединения армейцев с десантом мы рискуем столкнуться с отходящими финнами. Их арьергард лесами будет драпать. Вы с разговорами закончили, Виктор Иванович?
— С запасами бумаги я закончил, — с досадой сказал майор. — В нашем деле без канцелярии и диктофонов как без рук. Но суть мы уловили, да, Марина Дмитриевна?
— О здешних делах я все поняла, — кивнула Шведова.
— Тогда предлагаю двинуться на соединение, пока наши финики ноги не протянули. Они ведь целенькие нужны? — уточнил на всякий случай Коваленко.
— Без сомнения. Очень ценные, и главное, разговорчивые индивидуумы. Сдать их нужно непременно живыми и здоровыми. Сопроводительную я уже подготовил. План у нас имеется? Куда движемся, к Олонцу или к плацдарму? — Майор смотрел на Коваленко.
— Сдвинемся ближе к дороге, и я обстановку проясню. Лучше бы нам к плацдарму проскочить, там нас знают. Но осторожно сработать надо.
— Это уж всенепременнейше, Валера. Давайте, берите Телефункена и готовьте к маршу группу раскаявшихся оккупантов. Еще раз повторите, что мы не хотим рисковать их жизнями, что война для них окончена и все такое ласковое.
— Понял. Пойдем, Жень. И окуляры нацепи, самое время…
Женька выковырял из кармана очки — и ведь не бьются, сволочи, только стекла помутнели и дужки лишь на ниточках держатся. Двинулись к Торчку и зашевелившимся финнам.
— А вас, Шведова, я попрошу остаться, — сказал в спину майор.
Мариша вздрогнула, Коваленко обернулся к командиру, и морда у старшего лейтенанта стала сугубо морпеховской.
— Что за гляделки? — поинтересовался Попутный. — При получении служебной инструкции еще ни один старшина не пострадал. Шагай, Валера, шагай.
* * *
Все-таки какая у него морда противная: вроде и осунулся, а все равно сытый, самодовольный. Даже щетина не особо видна. Или побриться успел?
Ждала разговора Марина. Все к тому шло. Думала, отведет в ельник, чтобы без посторонних. Наглый. А разговор нужно было самой начинать. Сергей Вячеславович говорил, «сразу направить беседу — полдела сделать». Черт, протянула, не решилась.
— Вербовать будете?
Глупо. В лоб спросила, разве это направление беседы? Вот дура. Дернул бровью куценькой, хотел съязвить, но сдержался. На доверительности играть будет.
— Зачем вербовать? Я, Марина, против вас играть не буду. Незачем. И наоборот — тоже незачем. В нашем деле, старшина, полного доверия не бывает. Бывают общие интересы, которые связывают крепче добрых чувств, симпатий и прочей лирики. Впрочем, ты уже в курсе. Но о предусмотрительности я тебе напомнить должен. В СМЕРШе и в родственных организациях служат достойные, честные, преданные стране и партии люди. Но не идеальные. У всех свои внутриведомственные интересы, интриги и прочие козявочные сложности повседневной службы. Не верю, что ты об этом не знаешь. То, что мы тут бегали, финнов ловили, спорили и ругались, бесспорно, проходит по категории особых происшествий, заслуживающих самого пристального внимания твоего и моего руководства. Надлежит доложить. Своему непосредственному начальству в Севастополе. После гибели Варварина отделом руководит Хонкин? Подполковника ему дали?
— Нет, еще майор.
— Ну, ничего, повысят. Доложишь ему все. Поминутно. Дословно. Вас с Торчком, конечно, порядком выжмут…
— Не пугайте.
— Не пугаю. Сама догадываешься. Информация у тебя специфическая, разглашению не подлежащая. Не дай бог до немцев дойдет, что мы что-то нащупали.
