— А вы что, — спросил я, — серьезно считаете себя спасителем человечества?
Мюллер грустно улыбнулся.
— Не я дал название нашей организации. Да, голливудские фильмы — это забавно. Но ведь может наступить такой момент, когда всему человечеству будет грозить опасность. Даже если это многократно обыграно в кинематографе… И этот момент близится. И вы — вот вы что, против человечества?
— Нет, — сказал я, — мы обыватели. Мы хотим просто банально жить, никого не трогая. Отпустите нас, и мы обо всем забудем. Просто отпустите.
На миг во мне даже надежда проснулась. Так или иначе, но с нами беседовали, разговаривали, не рассматривали как простой биологический объект, подопытных кроликов.
— Лимит моего доверия вы исчерпали в Ганновере, Оттерсбах, — сухо ответил Мюллер, — вы помогли уйти этой женщине. Теперь у нас другие отношения. Какие могут быть человеческие отношения с нелюдями?
— Хорошо, — согласился я, — пусть я виноват перед вами. Но Нико не сделал ничего. Вообще ничего! Зачем вы его держите здесь?
Нико громко засопел. Мюллер тонко улыбнулся.
— Выявить образцы таких, как вы, непросто. Тем более, организовать их изъятие. Так что мы убиваем сразу нескольких зайцев… но к делу, Оттерсбах. Я не случайно вызвал вас сегодня. Что вы скажете по поводу вот этого?
И он положил передо мной белый плотный лист бумаги А4, сложенный вчетверо и теперь расправленный. На бумаге печатными ровными буквами чернильной ручкой были выведены следующие слова.
МЫ ТРЕБУЕМ НЕМЕДЛЕННОГО ОСВОБОЖДЕНИЯ ОТТЕРСБАХА ВАТЕРМАННА ИНАЧЕ БАЗА ВЗЛЕТИТ НА ВОЗДУХ.
Ниже, мелким курсивом теснились как бы случайные строки:
Wie die Wolken dort wandern am himmlischen Zelt [2]
Как облака бредут по небесному своду… Старинная песня, заезженная до оскомины, не хочешь, а всплывает в мозгу:
Der Mai ist gekommen, die BДume schlagen aus.
So bleibt wer die Lust hat mit Sorgen zu haus.
Wie die Wolken dort wandern an himmlischen Zelt,
So steht auch mir der Sinn in die weite, weite Welt…
[3]Я прочитал все это внимательно. Поднял взгляд на Мюллера.
— Не знаю.
— Это было брошено в наш почтовый ящик. Видеокамера не зафиксировала никого.
Я пожал плечами. Внутри у меня запели боевые трубы, сейчас я был готов… к чему угодно. Только важно не показывать это Мюллеру.
— Вы же знаете, что мы не могли это сделать. Мы-то были в камере. Откуда мне знать?
— Они действительно могут взорвать базу? — напрямую спросил Мюллер.
— Не знаю. Не думаю вообще-то.
— Ну что ж, — он раздраженно убрал лист, — тогда посидите еще, подумайте. Пообследуем вас…
— Да вы уже и так обследовали все, что можно, — не выдержал я.
— Ну почему же, — приятно улыбнулся Мюллер, — осталось еще вскрытие.
И тут взорвался Нико.
На него эта бумага не произвела такого впечатления, как на меня. Все это время настроение его, похоже, все больше, портилось.
— Как вы смеете обращаться с нами, как с животными! Мы не подопытные кролики! — завопил он, вскакивая и с грохотом отталкивая стул.
Охранник от двери метнулся к Нико. И вот тут в моей голове щелкнул переключатель.
"Пора".
Охранник выкручивал руку Нико. Я прыгнул к нему, от души засветил левой в подбородок — только зубы клацнули. Дальше связочка: два быстрых крюка в корпус и апперкот левой — ё-моё, мне удалось! Пока враг оседал, я выхватил из его кобуры пистолет и передернул затвор, направляя оружие на Мюллера — тот вскочил, отпрыгнул к стене.
— Нико, окно! Решетка! — сказал я негромко и велел Мюллеру:
— Руки на стену, быстро!
Какое руки на стену! Некогда, охранники уже несутся сюда… Мюллер двигался как в замедленной киносъемке, и я, задержав дыхание, плавно потянул спуск. Пистолет в руке дёрнулся, пуля отбросила противника к стене, изо рта плеснул тёмный сгусток. Я подскочил к окну, где уже топтался растерянный Нико. Так. Стекло, решетка. Я осмотрелся.
В этот миг распахнулась дверь — охранник среагировал на выстрел, наконец-то, не прошло и пяти секунд. Синяя форма нарисовалась в дверном проеме, и я выстрелил снова. На куртке охранника вспухло темное пятно, он рухнул навзничь. Так, что в кабинете… Металлический сейф. На ножках. Я подскочил, попробовал поднять — куда там, слишком тяжелый!
