— Сорвался! Молчи, идиотка! Времени нет.
— Да что случилось?! Ты можешь толком сказать? — Волнение мужа передалось Марго, и она забыла о своей всегдашней язвительности в его отношении.
— Вставай, Марго, и дочь поднимай, ехать пора!
— Куда, Господи?! Что за ересь?! Что ты плетёшь?! Я никуда не поеду!
— Тогда тебя вынесут отсюда вперёд ногами, дура!
— Доигрался, значит! Вот дерьмо!
— Ну ты что, сдохнуть захотела?! Ты русские слова понимаешь?! Через час машина придёт.
— Куда мы едем?
— На кудыкину гору! Потом объясню. Некогда сейчас.
— А работа? Квартира?
— Забудь! Нет больше ни квартиры, ни работы! Всё, финита ля комедия! Ну, ты долго валяться будешь? Я не шучу.
Эдик схватил спортивную сумку и начал беспорядочно швырять туда вещи. По выражению его лица, на котором была запечатлена крайняя степень испуга, Марго поняла, что он не шутит. Она встала и оделась, потом разбудила дочь и велела ей одеваться. Анжела хныкала, но Марго прикрикнула на неё, чтобы замолчала, и начала собирать вещи.
— Мам, мы куда?
— Не знаю, у папаши своего спроси!
— Уезжаем, дочь, из этого бардака нахрен!
Марго со злостью укладывала тряпки в чемодан.
— У Анжелки концерт завтра, между прочим! Ты бы хоть об успехах её спросил, папаша! Она уже лауреат нескольких конкурсов! У неё будущее!
— Было будущее, детка… там, куда мы отправляемся, будущего нет. Там есть только существование.
— Надеюсь, не вечное? — У Марго навернулись слёзы.
— Я тоже надеюсь. Пойми, отлежаться надо. Мне жаль, что я Анжелке карьеру порчу, но она потом наверстает, если живы останемся. А если нет, то и карьера ей не пригодится. Согласна?
Марго вытирала слёзы. Эдик выглянул в окно.
— Машина пришла, выходим.
Они вышли из подъезда, Эдик озирался по сторонам. На месте водителя сидел незнакомый парень. Марго с Анжелой забрались на заднее сиденье. Анжела прижимала к груди скрипку. Парень довёз их до вокзала и уехал. Эдик сходил за билетами, и через полчаса они погрузились на поезд.
— Куда едем?
— В деревню. Очень глухую.
— Прекрасно!
— Не начинай, я же сказал, отсидеться надо! Располагайтесь, я сейчас. — Эдик оставил Марго с дочерью в купе, а сам вышел. Вернулся он немного успокоенным, дрожь в руках унялась.
— Рассказывай, что случилось, и куда мы едем? — Марго уже успела взять бельё и застелить постели. Анжела влезла на верхнюю полку.
— Тебе какая разница, что? Меньше знаешь, лучше спишь. А насчёт того, куда, так я уже сказал.
— И кто нас там ждёт в этой деревне?
— Я дом там купил. Заранее. На чужое имя. Там и заляжем на дно. Кстати, вот твой новый паспорт. Ты теперь Лидия Матвеевна Акулова.
— Отлично! Лидия Матвеевна! А Анжелка кто? Впрочем, дай сюда, я сама посмотрю. Ага! Вот. Ангелина Акулова. Поздравляю, доченька. Тебе больше повезло, чем мне. А ты кто? Давай уж знакомиться до конца.
— Пётр Иванович Акулов.
— Петенька? Прекрасное имя! Что, Петруша, хотите? Чайку? Марафетику?
— Заткнись!
— Господи! Ну почему это всё со мной! — Марго уронила голову на руки. — Давно развестись хотела! Что теперь с нами будет? Меня же на работе искать будут!
— Да не волнуйся ты, я обо всём позаботился.
— Это как же?
— Да так. В нашей квартире найдут три сожжённых, обезображенных трупа, и мама опознает нас.
— Ах! Так значит, мы благополучно скончались! Царствие нам небесное! Аллилуйя!
— Да, скончались. И благополучно воскресли. Для новой жизни. Отсидимся немного, потом вернёмся, когда всё стихнет.
— Так за что же нас грохнули, если не секрет? Да ещё и с особой жестокостью?
— Ограбили. Деньги требовали. Пытали. Всё просто. За что ещё у нас убивают?
— Действительно, не за что. Ну, а с квартирой что?
— Я её завещал, кому следует. И машину тоже. С собой только деньги взял, на первое время хватит. А с учётом деревенской жизни и на сто лет достаточно будет.
— Сто лет?! Мы что, там сто лет жить будем?!
— Это я так, шутить пытаюсь. Нет, конечно.
— Ладно. Дай закурить. — Марго успокоилась. — Я так понимаю, что сделать уже ничего нельзя, а значит, делать ничего не будем. Так, Петенька?
— Так, Лидуша.
— А насчёт дома…
— В наследство, скажем, достался. А мы беженцы из Узбекистана.
