— Что, милая?
— Простите, не знаю, как вас зовут…
— Баба Зина зови. Меня все так здесь зовут.
— Мы вчера приехали, беженцы из Узбекистана… Дом вот от родственника достался. По мужу…
— От Семеныча? Не знала, что у него родственники имелись… помер один, как перст…
— Мы и сами случайно узнали. Это дальний родственник… Муж о нём и не слышал раньше… нам переждать пока, а там посмотрим…
— Ну что ж… живите… коли так…
— Я спросить хотела, школа у вас здесь есть? У меня дочь во второй класс перешла, август уже…
— Есть, милая, есть. И дети здесь есть, и магазин, и медпункт. А как же… Здесь тоже люди живут. Мы хоть и на отшибе, но держимся пока. Не все разъехались. Да и что сейчас в городе делать? Маета одна… А тут и огород, и скотинка, и куры… Ты не переживай, с голоду не помрёшь… Я покажу, где мясо брать, молоко… ничего, жить можно. Вон кругом что творится, а тут тихо, спокойно… Глядишь, понравится ещё, уезжать не захочешь. А школа в соседнем селе, километров за десять. Но автобус каждое утро приходит, забирает, отвозит. Тут ещё десять школьников есть.
— У меня дочь на скрипке играет…
— Ну, уж это, милая, не знаю… врать не буду… Откуда скрипка здесь? Спасибо, хоть учат чему-то…
— Понятно…
— Ты спрашивай, ежели что надо. Я советом всегда рада помочь. Да и так, по хозяйству…
— Хорошо… — Марго обернулась на скрип калитки. Пришёл Эдик. — Муж вернулся, пойду я, спасибо.
— Да не за что. — Баба Зина поправила платок и заковыляла вглубь участка, а Марго пошла навстречу мужу. — Как звать-то тебя, доченька? — крикнула женщина уже вдогонку.
— Лида. Мужа — Петром, а дочь — Ангелина.
— Вот и ладненько, вот и познакомились… — баба Зина вздохнула и присела на скамейку возле дома. «Надо же, как мир чудно устроен, — подумала она, — у Семеныча и родственники, оказывается, имелись… а он, старый хрыч, ни ухом, ни рылом… знать не знал и ведать не ведал… так хоть помирать веселее бы было. Эх, да что там говорить!» — баба Зина достала из кармана засаленного передника семечки и, отключившись от мира, начала их щёлкать.
Постепенно жизнь у невольных переселенцев начала налаживаться. Анжела пошла в школу. Эдик нанял местных мужиков, и они, как могли, подремонтировали дом. В райцентре удалось купить кое-какую мебель, плиту, и более-менее сносно обустроить быт. Под руководством бабы Зины Марго весной засадила огород, и начала потихоньку приторговывать сначала свежей зеленью, а потом и овощами. Это приносило пусть и небольшой, но доход. Деньги, которые Эдик, как он утверждал, привёз с собой, он тщательно спрятал, и выдавал Марго небольшими порциями на покупку самого необходимого. Он боялся, что если они начнут сорить купюрами, то их могут вычислить те, от кого они так далеко спрятались. В принципе Марго разделяла его точку зрения, но порой, в приступе жестокой хандры, она устраивала мужу страшные скандалы по этому поводу. К тому же Эдик начал пить. Порошок, который он привёз с собой, как догадалась Марго, подходил к концу, и здесь его достать было просто негде. Эдик стал чрезвычайно нервным и раздражительным. Он так нигде и не работал, и баба Зина весьма неодобрительно посматривала в его сторону. На Марго же засматривался местный тракторист Савва. Он был вдовцом, жена умерла от сердечной болезни, и он ужасно страдал от одиночества. Марго иногда захаживала к нему на огонёк и не брезговала грубыми мужицкими ласками. В этом плане Эдик давно уже был далёк от совершенства, а Марго без мужского внимания чахла, словно цветок, который давно не поливали.
— Лидуша, солнышко, да брось ты этого алкаша! Переезжай ко мне! Ну, милая! Так славно мы заживём! — Савва гладил Марго по мраморным плечам, уже потерявшим девичью хрупкость и ставшими округлыми и налитыми. — Вон ты какая красавица! Неужто охота себя гробить? Красоту свою этому ироду дарить? — Савва клал голову на грудь Марго и вздыхал. — Ягодка ты моя! Сладенькая…
Марго от этих ласк таяла, как снежная баба весной. Жар внизу её живота разгорался, как лесной пожар, и она льнула к Савве с новой силой.
— Не могу, Саввушка, пока не могу… потерпи…
— Сил уже нет, Лида! Каждую ночь тебя во сне вижу… все ямочки твои и округлости, и животик твой сахарный и грудки! Обнять хочу, просыпаюсь, а тебя нет… всё кипит внутри, клокочет! Сердце так и трепещет! Веришь?
