Вдруг бы сын понял, что Анна — вовсе не нежная ромашка, а самая что ни на есть хищница? И порвал бы с нею, и не влип бы в историю, и уж точно остался бы жив!
— Мне бы в его квартире осмотреться, — Игнат понял, что здесь больше искать нечего. — Разрешение бы ваше… И ключи.
Зинаида Васильевна разрешение ему дала. И ключи тоже. И сама поднялась, вознамерившись отправиться с Игнатом, но тут же смутилась: вдруг он подумает, что ему не доверяют?
— Я верну ключи, — сказал Игнат. — Часа через полтора-два. Просто гляну — и все.
Ксюше не сиделось дома. Нет, прежде, еще до появления Хайда, она могла сутками из квартиры не выходить, особенно когда лето, жара… Ксюша занавешивала окна, защищая квартиру от солнца, и устраивалась на диване с книгой. Или же открывала альбом — рисовала она куда хуже Настьки, но ведь ей и не на выставку идти, а так, для души. Или включала сериал. Или еще какое-нибудь занятие находила. Но главное, что это пребывание в четырех стенах не было Ксюше в тягость.
А теперь…
Она уговаривала себя, что Игнат всецело прав: нельзя лишь из глупого упрямства пренебрегать безопасностью. Вот куда ее тянет?
Гулять!
Хайд — и тот нагулялся: лег посреди кухни, как шерстяной коврик, заняв почти все свободное пространство, и всем своим видом демонстрирует, что сегодня он до вечера не сделает ни шагу из дома. И Ксюше рекомендует пример с него взять.
А то носится хозяйка по квартире рыжим веником…
— Я просто не люблю, когда мною командуют, — не слишком-то уверенно заявила Ксюша. — И вообще… не готова я менять свою жизнь из-за какого-то сумасшедшего! Он ошибся… и поймет, что ошибся.
«Самоуспокоиться» у нее не получилось.
Ксюша вздохнула и заставила себя присесть. Она ведь собиралась заняться делом… в частности, просмотреть украденные — стыдно-то как! — на работе файлы. И вдруг в закромах чужих личных дел и тайн отыщется ключ к происходящему?
Нет, это неприлично — совать нос в чужую жизнь, но вот если самым краешком… исключительно в силу сложившихся обстоятельств. И, устроившись с ноутбуком на диванчике, Ксюша решительно открыла первый файл.
Стас.
Фотография четырехлетней давности, с тех пор Стас немного поправился и, как выражалась Виктория Павловна, заматерел. А на этой он — почти студент, немного нескладный, взъерошенный. И странно, что его больше нет. Был человек — и сгинул. Разве это справедливо?
Школа. Университет. Курсы повышения квалификации… стажировки… первое место работы… второе. А третьим стала их контора.
Краткое резюме, читать которое и неудобно, и интересно. Оказывается, Стас был очень честолюбив и не единожды заговаривал о создании филиала конторы, желая его возглавить. Но Алексей Петрович это честолюбие почему-то к его недостаткам отнес. А еще Стас, оказывается, привлекался за вождение в нетрезвом виде, правда, давно. И был склонен к авантюрам.
«Аморален, когда дело касалось его личных интересов…»
«Жесток, порою безотчетно…»
Как будто написано совсем о другом человеке, не о том, кого Ксюша знала. И правда, о Стасе ли тут речь?
Ксюша помотала головой, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Жесток? Ну… над Димкой он всегда подшучивал. И прежде шутки эти ей представлялись безобидными, но… а как с Димкиной точки зрения?
К файлу имелось приложение, судя по дате, созданное незадолго до болезни Алексея Петровича. Всего два листа сухого отчета — и красная строка внизу: поставить вопрос об увольнении.
Стаса — уволить?
Он же лучший! Был лучшим. Его клиенты любили. И свои — тоже…
— Что-то ничего я не понимаю, — сказала Ксюша, почесав стопу о спину Хайда, которому надоело валяться на полу в кухне.
Заявление об изнасиловании. Дело закрыто за отсутствием состава преступления: свидетельств, подтверждающих версию потерпевшей, не обнаружено.
Имен нет, но картина ясна.
Вечеринка. Алкоголь. И потерпевшая явно перебрала с выпивкой, вследствие чего подозреваемый вызвался проводить ее домой. По дороге женщина достаточно протрезвела, чтобы пожелать продолжения вечера. Он и продолжился — в ее личной двухкомнатной квартире.
А наутро дама поспешила обвинить подозреваемого в сексуальных домогательствах.
