Хорошая тактика в разговоре о Мендельсоне — вдохновенная защита его малоизвестного фортепианного концерта и, в особенности, защита двойных концертов. Держитесь подальше от концертной увертюры «Гебриды», от нее ведь так и разит Альберт-Холлом!
Изможденный, печальный человек, похожий по характеру на Листа: его тоже раздирали противоречия между вполне плодотворным амплуа пианиста и исполнением более простых обязанностей композитора; он достиг компромисса путем сочинения фортепианных концертов (Второй концерт для фортепиано с оркестром включен в первую десятку мира) и их исполнением — сам Рахманинов играл лучше, чем какой-либо другой исполнитель. Критики вечно твердили, что с ним (как с композитором, конечно) покончено; однако именно тогда, когда они окончательно вычеркнули его из списков композиторов, он и сочинил «Рапсодию на темы Паганини», которая сейчас наиболее любима (и никто не извинился перед Паганини — как композитор он всегда ценился не высоко; его произведения обычно используются как фондовая библиотека тем для других сочинителей).
В России представители власти говорили, что музыка Рахманинова отражает «декадентское настроение нижних слоев среднего класса». Если б
они присутствовали на променад-концертах, то с благодарностью обнаружили бы, насколько правы они оказались!
Взялся за сочинение музыки, которая никак не может быть признана симпатичной. Лишенная и намека хоть на какие-то человеческие чувства, она превратилась по сути в логически выстроенную систему звуков. Потом, в течение многих лет, композитор все больше и больше разочаровывался, понимая, что его претензии оказались несостоятельными, хотя некоторые из его ранних сочинений приобрели невероятную популярность, как, например, балеты «Петрушка» и «Жар-птица». Страстно желая быть в центре внимания, он кончил тем, что стал писать произведения в додекафонической манере, звучавшие часто всего по полторы минуты; но и они оказались до того посредственны и слабы, что даже самые ярые его поклонники не смогли бисировать их более чем полдюжины раз.
Стравинский не только стал излюбленным композитором двадцатого века, но и оказал самое большое влияние на музыку века в делом, большее, чем любой другой композитор. Его ученики писали музыку, которая была еще более отталкивающей, нежели музыка учителя, — и преуспели.
Слегка подобрев (в возрасте примерно восьмидесяти лет), он объехал весь мир, дирижируя собственными сочинениями и записывая их столь блистательно, что у любого слушателя создавалось впечатление, что он появился на свет только для того, чтобы полюбить их! Сопровождаемый верным «Босуэллом» по имени Роберт Крафт, композитор высказывался афоризмами — они были записаны Робертом Крафтом, который впоследствии и опубликовал их, издав книгу. Для мистера Крафта вполне приемлемо.
Конечно, Стравинский всегда высказывал миру свое мнение. Он даже сказал как-то, что джаз — это «гибельный хаос звуков», после чего сразу же сочинил «Весну священную». Поступая в том же духе, он создал энное количество пьес, базирующихся именно на джазе и рэгтайме. Действительно умный человек.
Хоть музыка сэра Майкла и весьма требовательна, и весьма изысканна, как, впрочем, и слова (которые он писал сам), все же нет оправдания высказыванию какого-то музыкального критика, которому просто нечего было сказать: «Да это же просто „петля>1 да яма"» Такого рода заявление недостаточно даже для книги нашей «Блеф»-серии!
Родился слишком рано, чтобы писать для кино и, таким образом, упустил возможность достичь благополучия и успеха. Его насыщенная мелодикой музыка с роскошным оркестровым колоритом и сильным эмоциональным напряжением имела все, чтобы со временем стать весьма популярной. Чайковский очень печалился, что именно из-за этого его никогда не воспримут всерьез.
А вы и не должны воспринимать Чайковского всерьез. Однажды он даже женился — на одиннадцать недель — но быстро понял недостатки такого положения и устроился получше (за счет богатой вдовы). Он умер, выпив некипяченой воды.
