Блю проснулся, совершенно потеряв представление о времени и пространстве, опьянев от жары и влажности воздуха. Он не любил спать днем. После этого он туго соображал и у него побаливала голова. Очнувшись, он ощутил, что к его бедру прижимается женское тело, а к руке — мягкая тяжесть груди. Он почувствовал запах шампуня, которым пользовалась Элли. Голова кружилась от жары, а может, оттого, что Элли была так близко, и он пошевелился.
Он не стал вставать. Потому что хотел лежать здесь и смотреть на нее, впитывать ее, пока она не могла защищаться. Даже ее честность была способом защиты, способом держать его на расстоянии, Во сне эта напряженность исчезла, заставив ее грешный рот слегка приоткрыться. Она положила руку под подбородок, а вторая рука была откинута в сторону, как будто искала опору в бушующем море двуспальной кровати. Ее кожа блестела от занятий любовью, смеха и влажного воздуха. Он взглядом ласкал нежную ключицу и линию плеча, прикасался к груди, восхитительно красивой, в форме грушки, с соском необычно темного цвета.
Блю скользнул глазами по ее бедру, ноге, хрупкой щиколотке. Изысканный, кремовый оттенок ее кожи был не таким бледным, как он думал раньше. На фоне белого покрывала она казалась жемчужнокоричневой. У него заболел низ живота, когда он разглядывал ее, ощущая запах их любви на своих руках и ее коже. Тупая головная боль пульсировала в затылке оттого, что он спал на жаре, но это не остановило его возбуждения, как только он подумал о том, что они будут делать сегодня ночью. Сейчас для этого больше не было времени, но он приподнялся на локте и поцеловал ее плечо, открыв рот, чтобы почувствовать вкус ее кожи. Это словно послало электрический разряд от кончика его языка ниже. Она вздохнула, пошевелилась, слегка выгибаясь ему навстречу. Ее щеки зарделись от удовольствия, когда он пробежал руками по ее телу.
— Нам надо идти, — прошептала Элли, но он ощутил, как ускоренно забилось ее сердце во время поцелуя.
Новая волна жара затопила его, и он прижался к ее бедру, целуя в губы. Но заставил себя остановиться.
— Сегодня ночью ты будешь спать в моей постели.
— А как же Лэни?
— Дорогая, она стара, но не глупа. Если она услышит нас, что маловероятно, она только усмехнется про себя.
— Не уверена, что мне это понравится. Она будет думать обо мне, как об одной из твоих девиц.
Он покачал головой, раздумывая, а потом сказал правду:
— Я не приводил девиц туда. Мы были здесь. — Беспокойство пробежало по ее лицу, но он поцеловал ее, чтобы не позволить словам встать между ними.
— Я просто хочу, чтобы ты всю ночь спала со мной. Я ненавижу эту кровать.
Она рассмеялась:
— Хорошо!
К тому времени как они добрались до дома Роузмэри, солнце стояло уже низко, и Элли на минутку остановилась, чтобы полюбоваться золотым отсветом на полях вокруг. Она вспомнила о своем собственном доме, о садике, о бабушке. Эти мысли причинили ей внезапную боль.
— Блю Рейнард! — воскликнула Роузмэри после того, как впустила их. — Неужели ты принес курицу из кафе!
— У меня были неотложные дела, — ответил он. — Извини.
Элли постаралась не выглядеть виноватой, когда Роузмэри взглянула на нее — а может, та смотрела просто с любопытством. Элли случайно встретилась глазами с Блю, вспомнила об острой необходимости презерватива и с трудом удержалась от смеха.
Роузмэри переводила взгляд с одного на другого, и Элли подумала, а не отпечатался ли на них этот безумный порыв страсти, видимый для всех из-за припухлости их губ и отметин, которые они оставили на телах друг друга. Даже просто стоя рядом с ним, она ощущала, как между ними бился серебряный пульс, кружась вокруг ее горла, его рук, как будто клетки их тел не могли выносить разделения. Но если Роузмэри что-то и поняла, она этого не показала.
— На первый раз я вас прощаю. Заходите и возьмите себе что-нибудь поесть. Нам сегодня надо много сделать.
Проводив их в большую старомодную столовую, Роузмэри махнула в сторону остальных гостей.
— Думаю, вы со всеми знакомы.
Элли кивнула Конни, Алише и Маркусу. Миссис Нэнс, библиотекарь, весело помахала ей. Сегодня ее очки висели на ярко-розовой ленточке. Флоренс с тарелкой, наполненной одними овощами, улыбнулась им.
