На заре мягкий утренний бриз проник в окно, взметнув вихрь лепестков над истомленными телами.
— Жизнь — это сон, — пробормотал Жоан, не открывая глаз.
— А сны — это жизнь. И мечты тоже, — сонно промурлыкала Соледад.
Жоан покрепче прижал ее к себе. Его руки уверенно исследовали территорию, теперь знакомую вдоль и поперек: реки и леса, холмы и долины — тело возлюбленной.
— Моя, — шепнул он ей на ухо.
Соледад бесстрашно провела рукой по его животу и дальше, ища осязаемого подтверждения.
— Умер от счастья, — тихо рассмеялся Жоан.
— Шшш... просто спит, — возразила она, целуя его в губы.
Они обменивались ласками, не ожидая более чудес. Их тела уже испытали все, чего только можно желать. Спать им не хотелось: у них остался всего один рассвет и несколько часов до церемонии. Ненасытные пальцы повторяли пройденное ночью. Жоан превратил тело Соледад в свой личный рояль — текучий, как соленая вода в морских глубинах... Она быстро привыкла доставлять наивысшую радость своему мужчине, за одну ночь сделавшись искушенной любовницей. Два тела сплелись в неразрывный узел нежности, подстерегая первые лучи солнца.
— Проголодался? — спросила Соледад.
— Я теперь вечно голоден... хочу тебя еще и еще.
— Как мы могли растратить зря целую жизнь?
— Нас ждали сны.
Они приняли душ вместе. Она намылила его с ног до головы, как ребенка. Казалось, его кожа с каждым прикосновением теряет морщины — с женским любопытством Соледад вновь и вновь изучала его. Он с заразительным смехом плескал пригоршни воды ей в лицо, долго, со вкусом намыливал ей спину и плечи. Его воздушная фея обернулась прохладной водой, ее можно было пить, ее руки ничего не весили, тело струилось по нему — тело русалки, скользкой от мыльной пены.
Сегодня, 24 июля, солнце вошло к ним в праздничном одеянии, разбрасывая по дому золотую мишуру. Квартира жила и дышала. Они молча начали приготовления, следуя священной литургии, льющейся из глубин одной на двоих души. Наступил самый важный день в их жизни.
Жоан помог Соледад одеться, застегнул перламутровые пуговки на пышном шелковом платье с кружевными вставками. Она поправила ему ворот рубашки, приладила подтяжки к брюкам, застегнула жилет, повязала галстук и помогла надеть пиджак. Он разложил по коридору и гостиной метры вышитого кружева фаты, а оставшийся в руках конец прикрепил шпильками к волосам Соледад и напоследок возложил ей на голову венок из флердоранжа.
— Моя светлая дева...
Соледад обрезала стебель одной розы из своего букета и вставила цветок ему в петлицу со словами:
— Мой пианист, укротитель волн. Тебе еще не поздно передумать...
— Можно мне поцеловать невесту?
Соледад вложила в ответный поцелуй все, что не могла произнести вслух.
— Ты не забыла, что сегодня твой день рождения? Прошу получить подарок.
Он подвел ее к роялю, сел, и из-под его пальцев полились ноты Tristesse. В четырехминутной композиции заключалась вся история их любви.
Когда музыка затихла, они долго смотрели друг на друга затуманенными глазами. Безмятежное молчание уносило их назад, отсчитывая годы в обратном порядке, и вот они встали на пороге своей первой и единственной детской мечты.
Соледад видела перед собой красивого официанта в белом костюме.
Жоан видел перед собой своего ангела в подвенечном платье.
— Пора, — сказала она.
— Пойдем?
Заиграл свадебный марш.
Жоан взял ее под руку, и Соледад облокотилась на него. Неторопливые старческие шаги привели их на кухню. Они захлопнули за собой дверь. Все окна и вентиляционные отверстия в доме были плотно закрыты.
Не дрогнув, переплетенные руки Жоана и Соледад распахнули дверцу духовки и пустили газ на полную мощность. Едкий запах метана затопил помещение.
Жоан помог Соледад устроиться на полу и, поправив на ней фату, улегся рядом.
— Ты даришь мне свою жизнь, — шепнула она, перед тем как заснуть.
— Ошибаешься... я дарю тебе свои сны.
Они обнялись крепко, очень крепко, чтобы никто и никогда не смог больше их разлучить.
Их глаза закрылись. На губах заиграла счастливая улыбка — одна на двоих.
Ливень аплодисментов и цветов обрушился на юного пианиста. Каталонский Дворец музыки был полон народу, и сейчас публика вскочила на ноги в едином порыве, награждая овациями юного виртуоза по имени Жоан Дольгут Сарда.
