Вы думаете я соврал насчет найденной мною двадцатки? Решил вот так дешево приукрасить сюжет? Нет. В этой маленькой повести нет ни капли лжи. Я даже ничего не преувеличил. Иногда я забываю прошлые даты и чьи–то имена, вот и все. Завтра я найду на этом же месте десятку. И это тоже правда. Я никогда не видел чтобы кто–то приходил на это место. Оно всегда совершенно безлюдно. Стало быть — деньги появлялись исключительно для меня. Мое желание выпить было настолько сильным и естественным, что иначе и быть не могло. Желание родило средства для его осуществления. Так бывало и раньше. В других местах. Не всегда деньги. Иногда появлялись люди. Из ниоткуда. И предлагали мне выпить с ними. Один раз я обедал внутри трубы, которая проходила под мостом. Мои ботинки были в воде, меня окружал глухой сосновый лес. Я очень хотел «подлечиться» Внезапно около меня возник какой–то юнец, покрытый чирьями, и сразу же протянул мне бутылку виски. Очень просто — и не надо бежать в магазин с ворованной пятеркой.
Я аккуратнейшим образом кладу двадцатку в карман. Тепло моего бедра должно ее высушить. Я хихикаю и похлопываю по карману. У меня уже совсем нет времени — скоро звонок. Я заскакиваю на склад, пробиваю карточку (начальник строго взирает на меня из своего офиса), забегаю в столовую и запихиваю в карманы бутерброды из своего походного рюкзачка. В обед у меня не будет времени на еду. Мне нужно будет бежать в винный магазин (снова в душе трещит фейерверк найденной двадцатки!). На обратном пути я остановлюсь чтобы выпить и все — дальше ни одной свободной секунды.
Секретарша выдает мне новый заказ. На этот раз большой. Вряд ли я закончу его сегодня. Голова моя занята совершенно другим: что я куплю и сколько градусов будет в напитках. Покупать только сорокоградусные — не лучшая идея. Они быстро кончаются. Нужна комбинация. Сорок плюс двадцать плюс восемь. Моя любимая. Я называю ее № 68. Сначала пьется крепкое пиво, потом водка, а уж потом медленно растягивается портвейн или шерри. Знатоки алкоголя и его потребления могут сразу заткнуться. Это мой стиль и я никогда его не изменю.
Разбираю сверла для дрелей…Черт знает что — они все перемешаны… Скорее всего, это я перемешал их вчера. Хочется в туалет. Разумное решение сразу пойти туда (раз уж приспичило), но я вспоминаю зловещую речь начальника. Мне нужно оставаться на хорошем счету, а если я буду бегать в сортир чаще обычного — начальник будет недоволен. Я знаю эту гниду. Ему только дай повод… Когда я нанимался на эту работу он потребовал от меня справку из полиции. В которой должно быть указано, что я не преступник. И что интересно: он сказал мне, что даже если я окажусь преступником — я все равно могу работать на этом складе! Ирония! Для чего тогда она нужна?
Я потом спрашивал других работников — оказывается он не у всех требует такую справку. Ему просто не понравилась моя рожа… Удивительно, как это я вошел в его доверие в последнее время…
Подумав, я решаю, что буду мочится в душевой комнате, которая находится в самом конце склада. Дверь, ведущая в нее, почти замаскирована наваленными друг на друга железными лестницами и сломанными газонокосилками. Ее и открыть–то полностью нельзя. Таинственная комната. Внутри даже есть лампочка. Можно включать свет. Душ не работает, но в полу имеется прекрасный слив. Вот туда–то и будет стекать моча. Кстати, там и выпить можно…и полежать, если одолеет смертельная усталость. Пойду прямо сейчас.
Когда я уже почти добираюсь до секретной душевой комнаты — мое внимание привлекает странная, нетипичная сцена: начальник куда–то бежит, а за ним едва поспевает старик Майкл. У обоих слегка испуганные лица. Они заворачивают за угол и скрываются в следующем проходе. Мне интересно — что же там такое случилось? Я выключаю подъемник и, крадучись, следую за ними. Совершенно обыкновенная ситуация, но алкоголь в моей крови делает ее похожей на настоящее приключение.
Однако же ситуация оказывается не совсем обыкновенной: работник по имени Абдул (щуплый мужик лет сорока) только что упал со своего подъемника. Дело было так: его работа сегодня заключалась в том, что он развозил и расставлял по полкам только что разгруженные инструменты (их сегодня разгружают Старший и Младший — вы помните о них). По–моему это коробки с небольшими топориками. По пять штук в каждой. Так получилось, что нужная топорикам полка находилась на высоте десяти метров. Бедняга Абдул поднялся вверх на своей платформе и начал выгружать коробки. Поскользнулся ли он, или ему стало просто плохо и он потерял равновесие — это неизвестно. Факт налицо: мужичонка упал очень–очень больно. В данный момент он полусидит на полу. Его поддерживает один из работников. На полу огромная лужа крови. Рука Абдула неестественно вывернута — скорее всего сломана. Из носа и изо рта капает. Видно, что выбиты зубы Левый висок — красное месиво. Лицо его светло синего цвета. Он издает слабые стоны похожие на звук открываемой двери. Люди не знают что делать: всем страшно. Если Абдул начнет умирать — ему придется делать искусственное дыхание, и даже если оно будет производиться через тряпку — все равно та сразу же пропитается кровью. Кто–то постоянно кричит о том, что надо вызвать скорую, но ее уже давно вызвали. Начальник явно струхнул: такие вещи могут дорого обойтись. Если Абдул выживет — он с помощью адвоката запросто подаст в суд. А если помрет — еще хуже. Его родственники не остановятся ни перед чем. Правда, несчастный пакистанец сам немножко виноват — в момент падения на нем не было специального пояса, который пристегивается к подъемнику. Если ты падаешь с большой высоты — ты просто зависаешь на нем и ждешь пока тебя снимут… Мы все должны носить такие пояса. Но, естественно, никто никогда их не носит.
