– Прости, – шептал он, сворачиваясь в клубок и прикрывая дрожащей, разбитой рукой окровавленное лицо. – Не бей меня…
Такого Рикке не планировала. Она планировала для начала, что он будет держаться надменно, изрыгая насмешки и оскорбления, а она будет пылать праведным гневом и сразит его умнейшими доводами, каких тут еще не слыхивали. Но как можно кого-то сразить, если он и так не стоит на ногах?
Скривив губу, она бросила взгляд на Гвоздя.
– Хочешь посадить его в клетку?
– В ту, где он держал моего отца?
– Разве у меня есть другая?
Гвоздь улыбнулся. Ей нравилась его улыбка. Особенно когда она была обращена к ней. Потом он ухватил Стура за волосы и потащил его, хнычущего, с волочащимися ногами, по направлению к клетке.
– Что, мы его не убьем? – спросил Клевер, едва заметно сдвинув седоватые брови. – Если он останется в живых, едва ли он нас когда-нибудь простит.
– Такие не прощают, – подтвердила Изерн, вытаскивая кусок чагги и принимаясь отрезать себе маленький ломтик.
– А Черный Кальдер склонен к прощению еще меньше. – Клевер проводил взглядом Гвоздя и его жертву. – Не могу сказать, что будущее, в котором этот ублюдок останется в живых, сулит нам что-нибудь хорошее.
– О будущем не беспокойся. – Рикке кивнула на символ Долгого Взгляда и постучала по таким же рунам на своем лице. – Видеть будущее – моя забота.
Она ловко выхватила у Изерн кусочек чагги прежде, чем та успела донести его до рта, и засунула себе за губу.
– Я ведь могу тебе доверять, а, Клевер? Мой отец однажды сказал, что если ему понадобится человек, на которого можно положиться… это будешь не ты.
– Твой отец был честным человеком и хорошо разбирался в людях. – Клевер слегка пожал плечами. – По моему скромному мнению, было бы ошибкой чересчур полагаться на одного человека.
– В особенности на того, который уже предал одного хозяина, – добавила Изерн, отрезая себе другой ломтик чагги и скатывая его в комочек.
– Ты слишком великодушна ко мне, Изерн-и-Фейл. Я предал порядка пяти этих мудаков. – Клевер, выказав поразительную сноровку, в свою очередь выхватил катышек из пальцев Изерн и засунул себе за губу, щурясь в направлении потолочных балок, словно вызвать в памяти полный перечень своих измен было непростой задачей. – Сперва был Бетод, потом Глама Золотой, и Кейрм Железноголовый, и, пожалуй, я предал Черного Кальдера в то же самое время, когда предал его сына. Не удивлюсь, если найдется еще парочка, о которых я позабыл в спешке.
Он задумчиво похлопал себя по брюху.
– Не думаю, что сильно польщу себе, если скажу, что среди преданных мной имеются несколько величайших имен Севера. Но знаешь, что у них всех было общего?
– Ну-ка скажи, – отозвалась Рикке, передавая ему бутылку.
– Они сами устроили так, что для меня было бы глупостью их не предать. Надеюсь, у тебя будет больше мастерства.
И он вытащил что-то из внутреннего кармана. Золотую цепь с массивными звеньями и алмазом, сверкающим в свете, падавшем из высоких окон. Ту самую, что была на Скейле Железноруком во время поединка. Ту, которую Стур Сумрак носил на похоронах ее отца. Цепь, которую выковал Бетод еще до ее рождения, когда огнем и мечом заставил Север объединиться.
– Я бы сказал, что это теперь твое.
– Оставь ее себе, – сказала Рикке.
Брови Клевера уехали на лоб:
– Я?
Брови Изерн вздернулись еще выше:
– Он?
– Ее носил Бетод, и Скейл, и Стур. И погляди, чем для них все обернулось. И чем все обернулось для Севера. Не сказала бы, что мне это подходит. – Рикке зацепила большим пальцем свое ожерелье из зеленых камней и мягко покрутила его вокруг шеи. – Пожалуй, пока что с нас хватит королей.
Клевер поднял цепь и хмуро взглянул на болтающийся алмаз.
– Мне она подходит еще меньше.
– Ну, расплавь ее на монеты. А камень вделай в рукоятку столового ножа. Можешь считать это платой за то, что притащил ко мне ее владельца.
– А что, я так и сделаю! – Клевер засунул цепь обратно в карман. – Твоя мудрость уступает только твоей щедрости… вождь.
– Я бы не стала слишком рассчитывать ни на то, ни на другое, – отозвалась Рикке, сузив глаза. – Расскажи-ка, что там произошло в Союзе?
