В тускло освещенной свечами комнате Ландус неожиданно показался Эйрин хрупким и изможденным, и к тому же каким-то постаревшим. Стало ясно, что он любил и почитал Орсита. Немного подумав, Эйрин подошла к нему и положила руку ему на плечо.
— Мне очень жаль, Ландус, — сказала она.
Юноша удивленно посмотрел на нее и кивнул. По его губам скользнула благодарная улыбка:
— В конце концов, все это не минует и нас. Орсит прожил долгую счастливую жизнь. В то время как мы пытались отрицать это, за последний год он сильно сдал. Ужасно, но в этом, видимо, нет ничего удивительного.
Фолкен приблизился к столу:
— Он находился здесь, когда ты обнаружил его? Ландус кивнул:
— Несколько человек слышали крик Орсита. Я находился в коридоре, так что прибежал сюда первым. Однако когда я оказался в этой комнате, он уже не дышал. Скорее всего остановилось его больное сердце. Он успел как-то коротко крикнуть. Думаю, он не очень страдал.
— Мне следовало бы пораньше прибыть в Таррас, — сказала Мелия. — Я могла бы подольше пообщаться с ним. Я не знала, что у него было слабое сердце.
— От этого знания вряд ли было бы легче, сударыня.
Все разом посмотрели на Даржа. Рыцарь, опустившийся на колени в углу комнаты, резко выпрямился.
Мелия удивленно посмотрела на него и сказала:
— О чем ты говоришь?
— Причина смерти Орсита — вовсе не его слабое сердце, — ответил рыцарь.
— Дарж, сейчас не время для шуток, — нахмурился Фолкен. Эмбарец удивленно поднял бровь и бард понял, что произнес что-то не то.
— Ты что-то нашел, Дарж, верно? — подбежала к нему Эйрин. — Что же?
Рыцарь вытянул вперед руку. На его ладони лежал сверкнувший в тусклом свете канделябра золотой паук.
Фолкен сидел за столом, изучая забрызганный чернильными кляксами лист пергамента. Мелия безмолвно стояла за его спиной, отказавшись садиться. Она пребывала в огромном напряжении и напоминала скульптурное изображение Манду, стоявшее в главном помещении храма. Однако в ее глазах не было и следа той безмятежности, которая отличала Вечноугасающего Манду. Ее взгляд свидетельствовал о том, что богиня напугана.
— Вы уверены в том, что это Сиф убил Орсита? — спросил Ландус. Он изо всех сил пытался сдержать нервную дрожь.
— Дарж связал все воедино, — ответила Лирит. — Все улики указывают на то, что убийца — Сиф. — Она указала на лежавшего на столе золотого паука. — А вот он устранил все наши былые сомнения в этом.
— Мне кажется, это какой-то яд, — сказал Дарж. — Ты сообщил нам, Ландус, что не заметил на теле Орсита никаких ран. Так что скорее всего причина смерти — яд.
— Может быть, — печально согласился юноша. — Но почему же Сиф решил сделать Орсита своей первой жертвой?
— Я думаю, все по той же причине, — ответил ему Фолкен. — По той же причине, по которой убил других жрецов и попытался лишить жизни Лирит. А не просто для того, чтобы посеять хаос в стенах Этериона. Сиф боялся, что кто-нибудь узнает о том, чем он занимался. — Бард указал на залитый чернилами лист пергамента, и все подошли к нему ближе. — Я не думаю, что это обычная храмовая летопись. Нет, Ландус, мне думается, что это личный дневник Орсита.
Ландус кивнул:
— Вполне возможно, Орсит действительно вел дневник. Фолкен взял со стола лист пергамента.
— На нем невозможно что-либо прочитать, однако надеюсь, что кое-что разобрать все-таки удастся. Вот, например, ясно различимы слова «тьма внизу», а здесь, чуть ниже, стоит слово «смерть». А еще ниже, в самом низу, постойте-ка… «что пауки придут снова».
Мелия сделала еще один шаг вперед.
— Мне кажется, пришло время наведаться к Сифу в гости!
Через несколько минут они уже стояли на ступеньках, ведущих в храм бога-паука. Он находился недалеко от храма Манду, и юный послушник быстро привел их туда. Ни у кого даже не возникло мысли посоветовать Ландусу не ходить вместе с ними. Лицо его было преисполнено такой же решимости, что и лицо Мелии.
Тогда как большинство храмов Второго Круга высечены из глыб белого мрамора, камень, из которого сложены стены храма Сифа, был серого цвета и светился в лунном свете. Двери — массивные и украшенные инкрустацией из оникса, были надежно заперты.
