Когда я в первый раз поругалась с коллегой в Бирмингеме, я рассказала об этом папе. И горько об этом пожалела. Он упоминал об этом при каждом нашем разговоре не меньше полугода. Советовал мне пожаловаться в отдел кадров. Говорил, что я не могу за себя постоять. Он жаждал услышать, что коллегу наказали. И все это продолжалось даже после того, как я снова и снова уверяла папу, что все улажено и я больше не хочу это обсуждать. Как я уже сказала, все это от большой любви. И тем не менее это очень утомительно.
Когда я в следующий раз поссорилась на работе, я спокойно разобралась сама и ничего не сказала папе. Так было проще мне и легче папе. И ему лучше не знать, что я променяла его любимый Сомерсет на тяжкую борьбу за существование. Пусть лучше верит, что я веду «в Лондоне светскую жизнь» (его выражение).
Да, у меня болит от этого сердце. Мы были так близки – команда «Папа-и-Кейти». Я никогда ничего от него не скрывала – ни свои первые месячные, ни свой первый поцелуй. А теперь я постоянно начеку. Я утешаюсь тем, что непременно буду с ним откровенна, когда смогу рассказывать то, что сделает его счастливым. Когда мое положение будет более надежным.
Но пока до этого далеко.
– Я вспоминала Пещеру Санта-Клауса, – говорю я, угощаясь чипсами: мне хочется сменить тему. – Помнишь, какая началась драка?
– Эти несносные дети! – Папа с негодующим видом качает головой. – С воздушными шарами все было в порядке.
– Нет, не было! – Я смеюсь. – Они никуда не годились, и ты это знал! А что касается рождественских чулок… – Я поворачиваюсь к Бидди. – Ты бы только их видела! Они расползались прямо в руках у детей.
У папы хватает совести слегка смутиться, и я не могу удержаться от смеха. Это самая безопасная территория для нас с папой: прошлое.
– Так Бидди тебе сказала? – Папа раскидывает руки, словно обнимая поля, раскинувшиеся перед нами.
– Что сказала?
– Нет, не сказала, – отвечает Бидди. – Я ждала.
– Ждала чего? – Я перевожу взгляд с одного на другого. – Что происходит?
– Глампинг, – со смаком произносит папа.
– Глампинг? Что ты имеешь в виду – туризм класса люкс?
– Я читал про это в газетах, дорогая. Все знаменитости так отдыхают. У нас есть земля, у нас есть время…
– Мы это серьезно, – взволнованно вставляет Бидди. – Мы хотим открыть здесь площадку для глампинга. Что ты думаешь об этом?
– Не знаю, что и сказать. Туризм класса люкс?
– На этом можно заработать хорошие деньги, – говорит папа, и у меня возникает знакомое чувство тревоги. А я-то думала, что Бидди его утихомирила и безумные проекты папы остались в прошлом. Последнее, что я слышала, – это что он собирается создать бизнес типа «мастер на все руки», чтобы дополнить доход от фермы. И это разумная идея.
– Папа, открыть площадку для глампинга – это сложное предприятие. – Я стараюсь не выдать своего отрицательного отношения к идее. – Нужны инвестиции, знания… Ты думаешь, что все так просто? Однажды утром ты просыпаешься и говоришь: «Давайте займемся глампингом»? Для начала, разве тебе не нужно разрешение?
– Оно у меня есть! – с торжествующим видом отвечает папа. – Это же та самая диверсификация ферм, не так ли? Внедрить бизнес в эту область? Муниципальный совет обеими руками за.
– Ты обращался в совет?
Я поражена. Это серьезнее, чем я предполагала.
– Я обращалась, – говорит Бидди. Ее темные глаза сияют. – Я получила наследство, дорогая.
– Вау! – восклицаю я удивленно. – Я не знала.
– Не такое уж большое, но его вполне достаточно. И я действительно думаю, Кейти, что мы могли бы это сделать. У нас есть земля, и она так и просится, чтобы ее использовали. Я полагаю, что мы будем получать от этого удовольствие. А может быть… – Она колеблется. – Нет. Конечно, нет.
– Что?
– Ну… – Бидди смотрит на папу.
– Мы тут подумали: а не хочешь ли ты заняться этим бизнесом вместе с нами? – спрашивает папа с неловким смешком. – Стать нашим партнером?
– Что? – Я смотрю на него в изумлении. – Но как же я могу заниматься этим бизнесом? Я же в Лондоне…
Я умолкаю и отвожу взгляд. Нельзя произнести слово «Лондон», чтобы папа при этом не поморщился.
