— Слушай, ты уверена, что ты этого хочешь?
— Конечно, уверена, — сказала Кейт с такой непоколебимой, спокойной убежденностью, какую я до этого наблюдал только у пенсионеров, которые сидят вечерком на лавочке и вспоминают в деталях какую-нибудь судьбоносную речь Уинстона Черчилля. — Я уверена в этом больше, чем ты. — Она говорила дальше. — То, что ты прожил с кем-то, скажем, десять лет, еще не значит, что твоя семейная жизнь сложилась удачно. Удачным может быть и то, что ты познакомился и поженился с кем-нибудь десять минут назад. Точно предсказать будущее невозможно, так зачем пытаться?
— Но хорошее знание человека все-таки уменьшает шансы, что все выйдет боком, не так ли? — нервно сказал я. Соседский пес заливался лаем. У меня начали с невероятной силой потеть ладони. Я вытер их о джинсы, но через секунду они вновь намокли.
— В любви все случайно, — спокойно сказала Кейт. — Так зачем стремиться упорядочить ее? Не стоит об этом волноваться. Я знаю, мы можем просто начать жить вместе, но эта простота — палка о двух концах. Проще будет уйти, проще быть неверным, больше вероятность, что наши отношения и чувства возьмут и растают в воздухе. Если я решусь снова доверить свои чувства другому человеку, то я обещаю — в случае неудачи это будет самый зверский, самый безобразный развод за всю историю разводов.
— Как «Война в семействе Роуз»[100], — пошутил я. — Лучшая роль Кэтлин Тернер.
Она проигнорировала мое замечание.
— Расставание не должно быть дружеским. Если, конечно, то, что между вами было — действительно любовь. Любовь не такая. По крайней мере, та любовь, о которой я говорю.
Кейт была Уинстоном Черчиллем, а я был Британским Народом. И я был готов сражаться с врагами нашей любви на пляжах, перекрестках и автостоянках. Короче, я был воодушевлен.
— Я люблю тебя, — сказал я.
— Я тоже тебя люблю, — ответила Кейт. — И мне невыносимо быть вдали от тебя. Мне тебя не хватает. Это звучит странно — пусть мы знаем друг друга всего два дня, у меня такое ощущение, что у нас тысячи общих воспоминаний. Я снова и снова вспоминаю все, что ты мне сказал. Я люблю твой голос. Он помогает мне чувствовать себя в безопасности.
— Когда ты это поняла? — спросил я.
— Что я тоже тебя люблю? Когда ты рассказывал про то, как умерли червяки и как ты пытался их спасти. Я сказала себе тогда — вот такой человек мне нужен.
Я ушам своим не верил.
— Правда?
— Да, правда. Мне нравится, как ты рассказываешь о своем детстве. Тебе оно невероятно нравится. И мне это нравится. Я чувствую, что ты особенный. Ты видишь вещи не так, как все. Ты все мучаешься, что не умеешь добиться своей цели, но ты такой, какой есть, зачем меняться? Пусть даже сам ты так не думаешь, но ты на многое способен, и ты многое изменил. Смотри, как ты повлиял на мою жизнь всего за три дня. До этого самой важной вещью для меня было придумать, как отчитаться за грант, который я получила. А теперь я беспокоюсь только о тебе.
Кейт спросила, когда я понял, что люблю ее. Я так и сяк повертел ее вопрос в голове, присев на кровать, чтобы легче было думать.
— Я не знаю, — сказал я неуверенно. — Просто, когда я взял трубку, то понял, что из миллионов людей, живущих на этой планете, именно с тобой мне больше всего хочется поговорить. И я уже не боялся, что получится неловко и что ты скажешь «нет» — я больше не думал о том, от чего я обычно каменею в страхе. Я почувствовал, что живу. Обычно мне приходится проводить трехчасовые дебаты с самим собой только для того, чтобы решить, какие чипсы купить, а тут я вдруг принимаю самое важное решение в жизни, слушая только свое сердце. Я чувствую себя человеком Каменного Века. Мне срочно нужно заняться охотой и собирательством.
Кейт рассмеялась.
— Я очень хорошо понимаю, о чем ты говоришь. Знаешь, мне не нужны были эти три минуты на размышление. Как только ты спросил, я уже знала, что отвечу «да». Одна моя подруга, Бекки, изучает в Кардифе психологию, так она сказала вот такую вещь: когда человеку задают вопрос, то хочет он этого или нет, но в уме отвечает сразу же, а потом все время, которое у него есть на размышление, тратит на то, чтобы убедиться, что он прав. Как только ты меня спросил, я знала, что отвечу «да».
