Я посмотрел на часы. Три минуты истекли.
— Ладно, — сказала Кейт.
— Что — ладно? — неуверенно спросил я.
— Ладно, я за тебя выйду.
— Ты шутишь?
— Нет, я серьезно. Я куда серьезнее тебя, — рассмеялась Кейт. — Ты для меня самый важный человек на свете. Я тебя люблю. Знаешь, как я хочу умереть? Я хочу умереть, спасая твою жизнь.
Я потерял дар речи.
— Не пугайся, я шучу, — заверила она меня. — Но я тебя действительно люблю. Я сегодня полдня делала для тебя открытку на день рождения. Можно я ее тебе прочитаю? Я вырезала фотографию Джимми Хенрикса с обложки журнала «Q». Около рта я пририсовала ему кружок, как будто он говорит: «Я помолюсь за тебя». А внутри написала: «Дорогой Вилл, с днем рождения. Я молюсь за тебя и надеюсь, что тебе не придется больше справлять ни одного дня рождения без меня. С любовью, К.».
Я был тронут. Мысль, что она что-то вырезала и наклеивала специально для меня, заставила меня прослезиться.
— Спасибо. Мне очень понравилось. — Я безнадежно оглядел комнату. — Прости меня. Мне нечего тебе подарить.
— У меня есть ты, — сказала Кейт. — Что еще нужно девушке? — Она замолчала, будто не знала, что сказать. — И что мы будем делать дальше?
— Не знаю. Так далеко я не планировал. — Я встал и обошел комнату по периметру — насколько позволял телефонный шнур. — Наверное, надо сказать родителям.
— Моя мама будет в восторге, — сказала Кейт. — Я лет с десяти твердила ей, что никогда не выйду замуж, и смотри, до чего ты меня довел. Папа тоже будет приятно удивлен. Мои парни ему никогда не нравились, но ты понравишься обязательно. Я просто уверена.
Я посмотрел в окно. На стекле был тонкий слой серой пыли. Сад зарос высокими сорняками с желтыми цветами и жгучей крапивой. Соседского пса было не видать. До меня доносились удары мяча и голоса детей, играющих в футбол, но где — непонятно.
— Мои родители будут ошарашены, оба, — тихо сказал я. — Мама подумает, что… ну… ты понимаешь... — Я замолчал. Мне стало стыдно при мысли, что меня второй раз за выходные обвинят в том, что какая-то девушка от меня забеременела. — Смешно, правда? Мы говорим о таких вещах, а сами даже за руки не держались.
— А ты думаешь, чем мы здесь по телефону занимались? — серьезно сказала Кейт. — Я столько о тебе узнала. Мы стали так близки… У меня еще ни с одним парнем так не было. Даже с моим бывшим. Я увидела настоящего Вилла. Ты не стал притворяться, потому что думал, что никогда меня не увидишь! Разве парень, который хочет закадрить девушку, начнет с рассказов о своей бывшей?
— Наверное, ты права, — сказал я, жалея, что она упомянула Агги. Меня начинало мутить от одной мысли о ней. Я сменил тему. — Но нам все-таки нужно придумать план. Где мы будем жить и все такое.
— Неважно. Я приеду в Лондон…
Я ее остановил. Мысль жить здесь мне совсем не нравилась.
Сэмюель Джонсон сказал: «Когда человек устает от Лондона, он устает от жизни…» Он был прав только наполовину. Я устал от Такой Жизни. А с Кейт у меня будет надежда воскреснуть и обрести спасение.
— Нет. Я приеду в Брайтон. Утром же, — сказал я. — Я всегда мечтал жить у моря. Я возьму несколько дней за свой счет. Скажу, что у меня умственное перенапряжение или что-то в этом роде. Мне будет не сложно их убедить.
— Ладно, лишь бы тебе было хорошо. Паула уезжает на курсы в Челтенхэм на неделю, и вся квартира будет в нашем распоряжении. Что ты любишь из еды?
Этот вопрос застал меня врасплох. Я хотел сказать — все что угодно, лишь бы там были макароны, но сдержался, не зная, любит ли она итальянскую кухню. На самом деле речь шла не об итальянских блюдах, речь шла о судьбе. Я знал, что, если скажу «паста», а окажется, что она ее не любит, я приму это как некий знак свыше — мы совершенно и полностью несовместимы.
— Все что угодно, — соврал я. — Я не очень капризный.
Она помолчала, явно обдумывая мои слова.
— Ладно, тогда я, наверное, приготовлю спагетти с острым томатным соусом. Я их обожаю.
Не успел я оценить это знамение, как целый водопад мыслей прорвал возведенную мной мысленную дамбу. Мне необходимо было знать, что она настроена так же серьезно, как и я.
