Тем не менее я пребывал в хороших отношениях с Раулем Кастро и его женой Вильмой Эспин Гиллуа. Вильма была очень важной женщиной на Кубе. Она происходила из мощной и влиятельной семьи (ее отец был одним из адвокатов группы «Бакарди»), сама она блестяще училась в престижном MIT[81], где получила диплом в области гражданского строительства. По возвращении на Кубу она присоединилась к «Движению 26 июля» в провинции Орьенте и храбро сражалась с оружием в руках. Она была президентом Федерации кубинских женщин с 1960 года и до самой своей смерти в 2007 году. Она была очень сильной женщиной, воинственной, да еще и феминисткой, творившей чудеса во имя прав женщин и гомосексуалистов. До Фиделя Куба считалась страной несгибаемых мачо. Вильма помогла трансформировать ментальность. Ее дочь Мариэла стала директором Национального центра полового воспитания на Кубе; ее сын Алехандро служил полковником в министерстве внутренних дел. Мариэла гораздо больше похожа на мать, чем на отца. Рауль же в первую очередь военный! Он не говорит, он отдает приказы. Я действительно был весьма близок к этой семье. И в течение многих лет именно в их маленькой гостинице я останавливался, когда приезжал на Кубу.
С другой стороны, я не знал нынешнюю жену Фиделя Далию Сото дель Валле. Она также долгое время оставалась неизвестной широкой публике. Фидель всегда был весьма сдержан. Он, казалось, не имел вообще никакой личной жизни, редко выходя за пределы своих служебных обязанностей, в которых никогда не участвовала его жена. Давно говорили, что он был очень близок с кубинской революционеркой Селией Санчес. Может быть. Я думаю, что Фидель был одержим вопросами безопасности. Его дети никогда не выходили из тени. Мы почти не знали, кем они были или даже сколько их было. У Фиделя Кастро было одиннадцать детей от семи женщин, две из которых были его женами. У меня была возможность встречаться с его сыном Алехандро.
Единственный раз я напрямую обратился к Фиделю, чтобы что-то получить, когда мне захотелось, чтобы моя дочь Анна вернулась на Кубу в 1984 году. Она провела несколько лет на острове, вернулась в Буэнос-Айрес со своей матерью, но не смогла адаптироваться в Аргентине. Я написал Фиделю. Он мне сразу же ответил очень ласковым письмом, очень красивым, сопроводив его подарками: он не только согласился с тем, чтобы Анна переехала на Кубу, но и гарантировал ей жилье и работу. За это я был ему очень благодарен.
После падения военной диктатуры Мартин и Пабло, два других ребенка от моего союза с Марией Эленой Дуарте, также вернулись жить в Буэнос-Айрес на какое-то время. Но прошло девять лет с момента их отъезда в изгнание, и вся их жизнь теперь была связана с Кубой. И они уехали. Мой сын Мартин и дочь Анна теперь живут в Испании. А вот Пабло до сих пор проживает на Кубе.
Я сохранил контакт с бывшими боевыми товарищами Эрнесто, с Гарри Вильегасом и Леонардо Тамайо, пережившими не только партизанскую войну в Сьерра-Маэстре, но и бои в районе Ньянкауасу, и занимавшими важные посты в кубинском правительстве. Они сделали признание, глубоко тронувшее меня. В то время, как они сражались в Боливии, Эрнесто часто говорил обо мне. А однажды он признался им, что из всех своих братьев и сестер он именно меня считал своим духовным наследником, тем, кто мог бы продолжить его борьбу и привести ее к успеху. Об этом я думаю сегодня при написании этой книги.
«Во веки вечные вы мои дети…»
Однажды я случайно зашел в один ресторан в Гаване с Алехандро Кастро, сыном Фиделя, и Селией, дочерью Эрнесто. И, слово за слово, мы начали говорить о том, что значит для каждого из нас родство с этими прославленными людьми. Я не знал его братьев и сестер, но мы поняли, что Алехандро был тем, кто больше всех пострадал от своего происхождения. Его всю жизнь слишком охраняли и окружали телохранители. Безопасность Фиделя всегда была одним из ключевых аспектов в жизни его семьи. Неоднократные акты агрессии со стороны Соединенных Штатов заставляли его опасаться, что возьмутся и за его потомство. И его дети выросли без права выходить на улицу в одиночку. А потом, быть сыном Фиделя – это же такой груз! Алехандро восхищался своим отцом, но он не мог свободно об этом говорить. Он был фотографом и делал портреты… Фиделя. Хоть они и были прекрасны, но главным в его фотографиях был не он, а, конечно же, Фидель. Бедняга так и прожил всю свою жизнь в тени
