* * *
Из-за длительного отсутствия Эрнесто депрессия моей матери усилилась. Она перестала работать и проводила дни в халате, раскладывая пасьянсы и куря сигарету за сигаретой. Темные были времена. Мои братья и сестры покинули домашний очаг. Я жил с ней один. Я проводил все больше и больше времени на улице. В то время наш квартал хоть и считался центральным, но был практически полем. Молочник продавал свою продукцию прямо с запряженной телеги. Мой отец продолжал регулярно появляться. Эрнесто послал больше писем моей матери, чем ему, так что он приходил, чтобы почитать их. Я словно жонглировал несколькими жизнями. Мое существование было как бы разделенным на отсеки. Я переходил из компании парней с улицы в общество аргентинских грандов. Мой отец настаивал на том, чтобы я сопровождал его в протокольных визитах его влиятельных друзей. Возможно, он представлял себе, что близость таких людей заставит меня захотеть получить образование и сделать успешную карьеру. Мы, к примеру, регулярно наносили визиты в семью Хосе Альфредо Мартинеса де Ос, ставшего позднее министром экономики у правителя Хорхе Виделы во время военной диктатуры. При отношениях с подобными типами было неудивительно, что Эрнесто буквально вычеркнул из своей жизни моего отца!
Политическая ситуация в Аргентине отличалась нестабильностью. Хуан Перон находился у власти второй срок. Его жена, очень популярная в народе Эвита, умерла в 1952 году. Страна была глубоко разделена, и ее расшатывала серия смертоносных покушений. Обострились противоречия между левыми и «ортодоксальными» правыми перонистами. 15 апреля 1953 года террористическая группа, состоявшая из привилегированных молодых студентов и профессиональных антиперонистов, взорвала бомбу на знаменитой площади Пласа-де-Майо, убив семь человек. Десятки человек получили ранения в то время, как Перон выступал с речью с балкона Каса Росада, президентского дворца. Его сторонники в ответ подожгли штаб-квартиры Социалистической партии, Радикальной партии и фешенебельного Жокей-клуба.
Перед лицом подобного хаоса вооруженные силы проявляли нетерпение. Перон также ополчился на католическую церковь, пожелав отменить религиозное образование в школах и предложив легализовать разводы.
Мой отец был ярым антиперонистом. В то время мне было всего десять лет, и я разрывался между его реакционной и антинародной точкой зрения и точкой зрения скромных семей, рабочих и моих друзей, живших по соседству. С тех пор я изменился. С учетом того, что я знаю теперь, мое видение трансформировалось. Я считаю перонизм (вне и независимо от Перона) очень важным движением, крайне необходимым для нашей страны.
Тем не менее, как и любой аргентинец, мой отец был зациклен на вечном политическом насилии в нашей стране, насилии одновременно словесном и физическом. Он никогда не выходил без оружия, будучи убежденным в том, что мы движемся к военному перевороту. Моя мать питала те же страхи. Она была яростной антимилитаристкой и считала, что армия всегда поддержит реакционных правых. Она много думала над этим, пытаясь понять, чем являются вооруженные силы в Америке: защитой или, напротив, угрозой нападения? 16 июня 1955 года мы получили ответ, но, к сожалению, он не внес ясности. Интерпретировав заявление Ватикана как свое отлучение от церкви, Перон призвал к митингу в свою поддержку на Пласа-де-Майо. А когда толпа собралась, руководство военно-морских сил послало несколько самолетов военно-морской авиации, и те, пролетая на малой высоте, сбросили бомбы прямо на площадь[30]. Триста шестьдесят четыре человека погибли и сотни получили ранения. Дни Перона, казалось, были сочтены. Чаша терпения военных переполнилась. 16 сентября Перон бежал в Испанию через Парагвай.
Во время этих кошмарных событий Эрнесто находился в Мексике. Он приехал оттуда в сентябре 1954 года в компании перуанки, которая была на семь лет его старше и которую он встретил за год до этого в Гватемале: это была Ильда Гадеа, женщина «как минимум, с платиновым сердцем», как он сам нам написал. Политическая изгнанница Ильда была исключительным человеком: она была первой женщиной, управлявшей финансами Исполнительного комитета партии
