– Ну, знаешь, это уж твоя собственная выдумка, а не твоего фантазера.
Аня закинула руки за голову.
– Он не такой уж фантазер, папа. Он построит то, что задумал.
– Ладно, пусть строит, а мы посмотрим…
Снова загудела где-то машина, ближе, чем в первый раз.
– Папа, как хорошо, что ты смог выбраться сегодня на дачу! Мне кажется, что вокруг все такое же, как раньше, давно-давно, когда Андрюши и никого еще не было, никакого горя… И пруд, и небо, и ты такой же – добрый, большой, толстый.
– Ну, ну…
– Помнишь, ты приезжал к нам каждое воскресенье. Мы с тобой катались на лодке. Ты удил рыбу, а я готовилась в университет.
– Университет, потом медицинский, – с деланной ворчливостью пробубнил Седых. – До сих пор не пойму, зачем ты в него поступала и зачем потом все бросила.
– Зачем бросила? – На губах Ани появилась печальная улыбка. – Хочу лететь на Марс, папочка. Пусть и меня хоть один раз ждут…
– Не верю, – раздельно проговорил Седых и потянул за удочку. В воздухе блеснула серебряная искорка.
Аня захлопала в ладоши.
– А-а-ня!.. А-ау! – Далекий голос звонко разнесся над водой.
– Ой, папочка! Меня. Кто бы это?
– А-аня! А-ау!..
Лодка закачалась от быстрого движения Ани. Она стояла теперь во весь рост, всматриваясь в берег.
– Папочка, кто это? Голос какой знакомый…
– Не качай лодку, сядь! Ты со мной поехала рыбу удить – значит, тебя дома нет.
– Папочка, ты знаешь… – У Ани перехватило дыхание. Она пыталась разглядеть белую фигуру на берегу. – Это же… это…
– А-аня, плыви сюда!
– Папа, ведь это же Елена Антоновна! Ты понимаешь?
– Нет, не понимаю.
Аня поспешно села и схватилась за весла.
– Куда? – Седых вскинул свои лохматые брови. – Куда?
– Папа, я должна на берег. Она, наверное, ко мне приехала, а ведь я ее с каких пор не видела…
– Ты с отцом сейчас. И с ним не бог весть как часто видишься.
– Папа, это же врач с твоего корабля!.. Мы сейчас же плывем к берегу.
– Не мешай мне, я рыбу ужу. Я имею право посидеть с дочерью час посредине пруда.
Аня решительно взялась за весла.
– Имей в виду, я не поплыву, – неожиданно низким басом произнес Седых.
Остальное произошло в полном молчании. Аня вскочила на ноги и, как была в легком летнем платье, перешагнула через борт. Брызги обдали старика, но он даже не шелохнулся.
Напрасно оглядывалась Аня назад – отец так и не посмотрел в сторону плывущей дочери.
На берегу, растерянно прижав руки к груди, стояла полная женщина и нервно теребила косынку.
Выскочив из воды, Аня бросилась к ней на шею.
– Мокрая какая! Ах ты, боже мой! Сумасшедшая! – говорила Елена Антоновна, отталкивая смеющуюся Аню.
Аня потащила свою гостью в гору. Наверху, оставив ее, запыхавшуюся, она обернулась и помахала рукой. Посредине пруда виднелась маленькая лодочка с сутулой белой фигурой на корме.
– Ты будешь переодеваться? – спросила Елена Антоновна.
– Нет! – засмеялась Аня. – Мне не так жарко будет.
Они сели на поваленное бурей дерево. Аня – на самое солнце, Елена Антоновна – в тень. Начались расспросы. Спрашивали друг друга о самых незначительных вещах, хотя и не виделись несколько лет.
– Я, Аня все знаю из твоих писем, – говорила Елена Антоновна, – но не все понимаю.
– Что же тут непонятного? В моей жизни, кажется, все так просто и ясно. Есть радость, есть горечь… Разве не так?
Аня немного откинулась назад, опершись руками о ствол, на котором сидела, и закинула голову. В позе ее было что-то озорное, но глаза были печальными. Над вершинами деревьев быстро неслись облака.
– Ты-то ясная, – улыбнулась Елена Антоновна, любуясь легкой фигуркой Ани в мокром, облегающем тело платье, – а поступки твои не так уж ясны.
– Да? – улыбнулась Аня, не меняя позы.
– Я ведь думала, что мы вместе работать будем. Помнишь, там, на корабле. У тебя была верная и нежная рука.
Аня замотала головой, все так же загадочно улыбаясь.
Елена Антоновна встала и, взяв Аню за плечи, посмотрела ей в глаза:
– Андрея любишь?
Аня кивнула. Елена Антоновна встряхнула ее:
– Глупая! Ах, боже мой, какая глупая! А я тебя считала настоящей женщиной.
– А что такое настоящая женщина?
Елена Антоновна села и обняла Аню за талию:
– Ты знаешь, как поступила бы настоящая женщина? Она, может быть, бросила бы медицину, но для того, чтобы работать вместе с мужем, воплощать в жизнь его идею, которая увлекает сейчас всю страну. А ты? Мужчины, Аня, не прощают таких вещей. Ты вдруг избрала далекую, чуждую ему специальность. Делаешь вид, что собираешься работать над какой-то своей собственной идеей. Ради чего, девочка моя, скажи, ради чего?
