Аня вырвала из крепкой ладони Елены Антоновны свою руку и стала спускаться. Она встретилась с мужчинами на крутой тропинке.
– Анка, скорей машину! В Москву! – крикнул Иван Семенович.
Лицо Корнева было непроницаемо, но серьезность отца много сказала Ане. Не произнеся ни слова, она повернулась и быстро побежала наверх.
Мужчины торопливо прошли мимо встревоженной Елены Антоновны, не обратив на нее внимания.
Из ворот в конце аллеи выехала машина и, набирая скорость, промчалась к шоссе.
Елена Антоновна успела заметить, что за рулем сидела Аня в том же мокром платье. Сзади нее она увидела Ивана Семеновича в белом летнем картузе и Степана Григорьевича. Машина круто повернула и выехала на Московское шоссе.
– Что же случилось? – проговорила Елена Антоновна.
Маленькая машина неслась по шоссе с совершенно недопустимой скоростью. Но это, по-видимому, не удовлетворяло Ивана Семеновича.
– Что ты ползешь, как улитка? – ворчал он. – И за что тебя только милиционеры штрафуют!
Аня молчала, закусив губу.
В одном месте шоссе делало петлю и сотню метров проходило по вершине холма. Аня вдруг направила машину через канаву, включив передние ведущие колеса. Иван Семенович и Степан подались вперед, потом откинулась назад. Автомашина брала невероятно крутой подъем.
– Давай, давай! – пробасил Иван Семенович.
Через несколько секунд машина снова мчалась по шоссе. Аня оглянулась на отца. Глаза ее были сейчас холодными, серьезными.
– Может быть, ты мне все-таки скажешь, что случилось? – неторопливо спросила она.
– Да что тут объяснять! – сердито закричал Седых. – Вот она, радиограмма о бедствии.
– О бедствии… – прошептала Аня.
– От капитана плавучего дока Терехова: при первом же шторме все сооружение идет ко дну. Что я говорил? Нельзя с корабля тысячекилометровую трубу спускать… Давай обгоняй ту машину, да смелей… Черное море – это не пруд. Вот оно, техническое легкомыслие!..
Аня, бледная, по-прежнему закусив губу, смотрела широко открытыми глазами прямо перед собой. Ветер поднимал пыльные смерчи. Автомобиль летел по левой стороне шоссе. Встречные машины шарахались от него.
– Для спасения дока и людей капитан Терехов требует разрешения сбросить трубу туннеля в море, – сказал сухим, приглушенным голосом Степан Григорьевич.
Машина резко вильнула, хотя она мчалась сейчас по пустому шоссе. Седых вцепился в переднее сиденье.
– Тише ты, сумасшедшая!
Ветер свистел в ушах, врываясь через открытые окна. Первые капли упали на лобовое стекло. Сквозь косые струи дождя дорога была видна как в тумане.
– И что же? – твердым, но чужим голосом спросила Аня.
– Да вот то, что твой Андрей упрямится. А кто лучше капитана Терехова море знает? Раз он требует сбросить туннель в море – значит, серьезно дело!
Аня упрямо молчала, но почему-то Степан Григорьевич стал отвечать на ее молчание.
– Видите ли, Анна Ивановна, мы строим опытный туннель. Наша цель – сблизиться с трудностями, изучить их, ибо…
– Что «ибо», «ибо»? – оглянулась назад Аня. – Что «ибо», «ибо»? – возвысила она голос. – Вы скажите, куда мы сейчас мчимся?
– Куда? – загремел Иван Семенович. – Сейчас по радио дам приказ сбросить трубы в море.
Завизжали тормоза. Иван Семенович и Степан Григорьевич резко качнулись вперед.
– Бешеная, совсем бешеная! – закричал Седых.
Машина стала посредине шоссе.
– Не поеду, – обернулась она. – Ни за что!
– Как не поеду? – заревел Седых. – Да я тебя!..
Рядом с машиной остановился мотоцикл с милиционером.
– Товарищ водитель, вы нарушили все правила. – Милиционер, откинув капюшон, взял под козырек. – Мне едва удалось вас догнать. Предъявите ваши права.
– Так ты не поедешь? – грозно спросил Седых, открывая дверцу.
– Ни за что!
– Анна Ивановна… – начал Степан Григорьевич.
– Товарищ водитель, ваши права, – настаивал милиционер.
Иван Семенович вылез на шоссе и с шумом захлопнул за собой дверцу.
– Вези! – неожиданно крикнул он милиционеру, взгромождаясь позади него.
Милиционер в первый момент был ошеломлен, но Седых протянул ему небольшую красную книжечку. По стеклу малолитражки стекали капли. Аня смотрела вслед удалявшемуся мотоциклу, до боли в пальцах вцепившись в прозрачное колесо руля.
