– Встаньте! – сказал лейтенант, заглядывая в ящик.
Окружающие придвинулись ближе. Вытянув шею, Стрельников увидел, что в ящике неподвижно лежит человек, прячущий лицо в сгибе локтя.
– Встаньте! – приказал лейтенант. Потом повторил свое приказание по-английски и по-японски.
Человек не шевелился.
Лейтенант дал знак. Пограничники попробовали поднять неизвестного.
– Без чувств, – пробормотал один.
– Или притворяется, – добавил второй.
– Вызвать врача! – приказал лейтенант.
Стрельников стал протискиваться обратно, чтобы доложить Ане о происшествии.
– Проходчик видать, а может быть, бежал… Знаем мы эти штучки, много лет применяются! – слышал он в толпе.
Аня поморщилась, когда Стрельников рассказал, что на рольганге, в ящике, поймали диверсанта.
– Опять задержка! – сказала она, взглянув на часы. – Скоро утро!
Наконец ящик стащили с рольганга, и ролики снова завертелись. Аня удовлетворенно провожала взглядом свой груз, идя с ним рядом. Ящики один за другим обгоняли ее.
– Аня! – вдруг услышала она голос. – Аня, милая, как я рада! Я ведь сразу, сразу тебя узнала!
– Елена Антоновна! – обрадовалась Аня.
Седая полная женщина в белом халате обнимала Аню:
– Не забыла, не забыла, значит, меня! Даром что теперь знаменитая такая.
– Я еще там, на корабле, в госпитале, говорила, что не забуду вас, – улыбнулась Аня.
Идя рядом с врачом, Аня оказалась около брезента, на котором лежал человек. Она мельком взглянула на него.
Голова человека безжизненно откинулась назад. Шея была такая тоненькая, что, казалось, ей никак не удержать головы. Закинутый вверх подбородок зарос седеющей лохматой бородой. Спутанные волосы с белыми прядями были забиты стружкой.
– Аня, милая! Я не могу… а так хотелось бы поговорить… Я должна здесь остаться.
Елена Антоновна запахнула белый халат и, приветливо кивнув на прощание Ане, поставила чемоданчик. Склонившись над неизвестным, она пощупала пульс, потом приложила ухо к груди.
– Необходимо перенести в помещение. Человек в тяжелом состояний, – сказала она поднимаясь.
Появились носилки.
Елена Антоновна оглянулась, ища глазами свою бывшую сиделку, но Ани уже не было.
– Как жаль! – вздохнула Елена Антоновна. – Ведь так давно не виделись…
Толпа у рольганга еще долго обсуждала происшествие. Один из грузчиков рассказывал, что, как и здесь, во Владивостокском порту пятнадцать лет назад так же нашли в ящике человека, понесли его в приемный покой, а он по дороге соскочил с носилок и убежал. Поймали его только через два месяца.
…Лейтенант и Елена Антоновна вышли из кабинета дежурного по охране порта. Лейтенант сказал, не скрывая раздражения:
– Это или сумасшедший, или человек, пытающийся выиграть время!
– Нет-нет, подождите! – волновалась Елена Антоновна. – Мы сейчас же все узнаем. – И она выбежала на улицу.
Вскоре она вернулась опечаленная – Анна Ивановна Седых уехала на вокзал. Попытка разыскать ее на станции также не имела успеха: специальный экспресс под девизом «Лунный» ушел две минуты назад.
Лейтенант нетерпеливо расхаживал по комнате.
– Это все романтика! – сказал он раздраженно.
– Ах, нет… вовсе нет… все бы решилось сразу… – Елена Антоновна вздохнула. – Но, товарищ лейтенант, если вы позволите, то и я, может быть, сумею. Ведь я сама несколько месяцев работала под его начальством… Он должен, должен помнить один случай…
В кабинете, в кресле, полулежал неимоверно худой, заросший человек. Глаза его были закрыты.
Елена Антоновна села против него и сказала совсем тихо:
– Андрей Григорьевич…
Человек вздрогнул и открыл глаза. Он всматривался в сидевшую перед ним полную женщину, силясь узнать ее.
– Скажите, Андреи Григорьевич… простите, что я спрашиваю вас об этом, но так надо… скажите, какой тост на всю жизнь запал вам в сердце?
Человек непонимающе смотрел на седую женщину.
Лейтенант смущенно отошел к столу: метод допроса, примененный Еленой Антоновной, был нов и непонятен. Ему было неловко за врача.
Елена Антоновна чуть побледнела.
– Андрей Григорьевич… – почти умоляюще говорила она, – тост… тост… Ах, разве можно забыть… тост…
И вдруг изможденный человек вспыхнул.
– Сурен… – прошептал он.
