– Капитана Немо помните? – спрашивал Сурен гостей. – Он говорил, что можно добывать энергию прямо из моря. Потом многие инженеры пытались использовать разницу температур верхних и нижних слоев морской воды. В нашей электростанции освобождается внутриядерная энергия воды, вернее – те всей воды, а составляющей ее части – водорода. Только не так, как на Солнце, где при температуре в миллионы градусов водород превращается в гелий, излучая при этом огромную энергию, не так, как в водородной бомбе, где сначала атомным взрывом создается звездная температура и происходит термоядерная реакция превращения водорода в гелий…
– Неужто тут у вас миллионы градусов? – боязливо осведомился Никифор Иванович.
– В том-то и дело, что нет! Еще в 1954 году советский физик Зельдович предложил хитрый способ превращения водорода в гелий при обычной, комнатной температуре.
– Это что же – вроде холодного горения?
– Горение – пара пустяков! Тут холодный взрыв, что ли!.. Мы сейчас как поступаем? Мы не ломаем, как прежде, атомы, не заставляем их вслепую налетать друг на друга, сталкиваться, как прежде делали, а берем кирпичи, из которых атомы состоят, и строим из этих кирпичей новые атомы.
– Это как же? Поясните, пожалуйста, – попросил Никифор Иванович.
– А вот так. Раньше в старых атомных электростанциях, как и в атомных бомбах, маленькими снарядиками – нейтронами – пытались попасть в ядро тяжелого атома, расколоть его… получалось два ядра поменьше, ну, и в придачу – энергия… А мы сейчас пользуемся кирпичиками промежуточной массы между электронами и нейтронами, так называемыми мю-мезонами… Механику нашего «атомного строительства» объяснять вам я не стану, она, конечно, посложнее, чем сборка труб туннеля из тюбингов, на которых вы ехали, но в принципе похожа.
Гости рассмеялись.
– Оно понятно, – сказал Никифор Иванович. – Водой отапливаетесь, электроэнергию получаете, а жара нет.
– Слушай! Ты же лучше меня рассказываешь! – хлопнул Сурен по плечу Никифора Ивановича.
Андрей хотел пройти вместе с гостями в машинное отделение, но к нему подошел спустившийся из зала сменный инженер и что-то тихо сказал.
Андрей покраснел.
– Простите меня, – обратился он к гостям. – Я вас попрошу… Вот Сурен Андроникович вам все покажет… А ко мне тут приехали… Еще раз простите.
Пробежав по лабиринту боковых цилиндров и переходов, Андрей остановился в центральном зале, едва переводя дыхание.
Туннельный комбайн передвинулся в глубь сборочного зала, оставив после себя двустволье уже готового туннеля.
На противоположной площадке, по ту сторону труб, Андрей увидел Степана Григорьевича и Аню.
Сердце колотилось – вероятно, от бега. Собственно, почему он так торопился?.. Два года, почти два года прошло с тех пор! А она все такая же… И словно не было никакого разрыва… Можно подбежать сзади, обнять… или закрыть ладонями глаза, как она когда-то, на ледоколе… Но нет! Андрей знал, что никогда уже этого не сделает…
Первое возбуждение у Андрея сменилось тихой грустью:
«Зачем она приехала? Бередить былое?»
И, уже не торопясь, Андрей взошел на переходный мостик. Аня повернулась к нему, брови ее дрогнули, как когда-то в поезде, глаза расширились, она улыбнулась, пошла навстречу, сначала быстро-быстро, потом сдержала шаг…
– Андрюша, здравствуй! – сказал Аня улыбаясь. – Поздравляю! – И она указала глазами на туннельный комбайн. – Ты не устаешь изобретать.
– Да-да… – закивал головой Андрей. – Ты не забыла…
– Тебя? – рассмеялась Аня. – Я не забыла Арктического моста. Я привезла новый проект для твоего строительства.
– Проект? – Андрей отпустил Анины руки.
– По поручению коллектива конструкторов Анна Ивановна привезла нам интересную разработку Института реактивной техники, – вмешался Степан Григорьевич.
– Разработку? – неуверенно переспросил Андрей.
– Идея ракетного якоря весьма интересна, – продолжал Степан Григорьевич, внимательно глядя в лицо Андрею: – Гигантский штопор ввинчивается в океанское дно силой отдачи реактивных двигателей.
Андрей поднял голову. Перед ним стояла Аня с тревогой в немного расширенных глазах.
У Андрея горько опустились губы. Потом прямая складка перерезала его лоб.
