— Послушай, — сказала вдруг Людмила, — пять лет над учебниками горбатиться — и что? Все равно рабочие больше инженеров получают.
— Инженером интереснее, — возразила Катерина.
— Тоже мне интерес, — не согласилась Людмила, — снизу работяги жмут, сверху начальство давит. Да и химия — наука скучная, одни формулы.
— Химия — будущее человечества, — заявила Катерина. Так считал академик Тихомиров.
— Ты не о будущем человечества, а о своем настоящем думай, — посоветовала Людмила.
За ними пристроились двое парней. Обычно девушки ходили по двое, парни тоже предпочитали ходить вдвоем, в случае драки легче биться, да и знакомиться удобнее. Один начинает, другой подхватывает.
— Эй, девчонки! — бодро начал один из парней.
— Топай, топай! — осекла его Людмила.
Парни, вероятно, такого ответа не ожидали и притормозили.
— Ты чего так строго? — спросила Катерина. — Ребята вроде ничего.
— Вот именно, ничего, — ответила Людмила. — Лимитчики, вроде нас. За версту видно.
— А по нам видно разве? — удивилась Катерина.
— Не видно, пока рот не раскроем. Но это только для очень проницательных, а таких немного, — успокоила ее Людмила.
Они дошли до памятника Маяковскому. Вокруг памятника собралась толпа. Молодые поэты читали стихи. Вероятно, в первый раз, когда возле памятника стали читать стихи, толпу не успели разогнать, не было на этот случай указаний, и теперь поэты читали каждую субботу и воскресенье.
Людмила и Катерина постояли в толпе. Было плохо слышно и не очень понятно. Катерина стала рассматривать хорошо одетых молодых парней: в серых костюмах, серых галстуках и до блеска начищенных ботинках. Аккуратно подстриженные, хорошо выбритые. Ей нравились такие, которые следят за собой и своей одеждой.
— Чего ты на них пялишься? — прошептала Людмила.
— Симпатичные, — шепотом ответила Катерина.
— Дура! Какая ты дура! — вздохнула Людмила. — Это же комитетчики, они здесь на работе.
— А что такое «комитетчики»?
— Чекисты.
Один из парней придвинулся ближе, видимо, хотел расслышать, о чем они шептались. Людмила вытащила Катерину из толпы и пошла вниз мимо театра «Современник» по Садовому кольцу.
— Пойдем в Дом кино, — предложила она. — Там сегодня французский фильм, может, кто проведет.
— А зачем проводить? — опять удивилась Катерина. — Билеты купим.
— Там кино без билетов смотрят, — объяснила Людмила.
Катерина не очень поняла, как можно ходить в кино, не покупая билета, но переспрашивать не стала. Она хотела понять про чекистов.
— Ты с ними знакома? — спросила Катерина.
— С кем?
— С чекистами.
— С ними знакомиться не надо, и так видно.
— А как? — все не могла понять Катерина.
— По взгляду. У них глаз крутится. Лицо неподвижно, а глаз туда-сюда. А костюмы ты их видела?
— Ну, видела.
— Им их в одном ателье шьют. И не модные, и не старомодные, а где-то посередине, чтоб в глаза не бросались.
— Но ты же заметила.
— Мне один знакомый объяснил. И ботинки у них до блеска начищены. Военная привычка. Они еще когда в училище учатся, их приучают следить за обувью. Потом они привыкают и не могут ходить в пыльных ботинках.
— Культурные люди — ботинки чистят, стихи любят.
— Ты в самом деле дура или притворяешься? — не выдержала Людмила.
Катерина не притворялась, она всегда хотела знать точно. Почему, как, зачем?
— Стихи они любят, — передразнила Людмила. — Мало ли что могут эти поэты сказать! А вдруг что-нибудь антисоветское?
— А я еще ни разу не слышала ничего антисоветского, — призналась Катерина.
— Еще услышишь. Какие твои годы!
Они дошли до улицы Воровского, там, в бывшем доме политкаторжан, разместился Дом кино, где собирались московские кинематографисты. Подкатывали «Победы», «Москвичи», нескольких полных немолодых мужчин с очень молодыми женщинами привезли на «ЗИМах». Они вышли, и машины тут же отъехали.
Казалось, здесь все знали друг друга. Здоровались, целовались. Людмила пыталась договориться с несколькими одинокими мужчинами, но те улыбались, разводили руками, извиняясь. Они ждали своих женщин или приятелей.
Катерина стояла в толпе и смотрела на актеров, знакомых по фильмам. Она узнала Ланового. Высокий, красивый, он поднимался по лестнице, чуть откинув голову, надменный и отрешенный. Катерина представила его на улицах Красногородска, такого медлительно-значительного, с откинутой головой, и рассмеялась. Так ходил местный красногородский сумасшедший Ванечка.
