– Откуда мне знать? – спросил монах с улыбкой.
– Я думал, вы сможете меня просветить, – продолжил Рюрик с некоторым сомнением. – Я уверен, что где-то вас видел.
– В этом огромном городе ты видел сотни, тысячи людей, и разве ты их всех знаешь?
– Может быть, вы правы. Здесь есть тысячи лиц, которые я видел и запомнил, но ни одно из них не вызывает в моей душе таких чувств. А ваше лицо рождает сильное чувство… какое-то поразительное воспоминание… которое волнует меня. Кто вы, батюшка? Кто вы? Где мы раньше виделись? В Испании?
– Нет, – сказал Владимир, помотав головой. Затем с тенью серьёзности на лице он добавил: – Довольно об этом. Я не отрицаю, что для твоих странных фантазий могут быть основания; но я уверяю тебя самым святым, что до прошлого вечера я никогда с тобой не встречался; во всяком случае, насколько мне известно. Ты поступил по отношению ко мне как добрый самаритянин, и я надеюсь, что когда-нибудь я отвечу на твоё милосердие.
– Нет, нет, – быстро отозвался юноша, – тогда это больше не будет милосердием. Я поступил так, как поступил бы любой с ближним своим; и мне не нужна благодарность, поскольку я не знаю более чистого и неосквернённого источника радости, чем то чувство в душе, которое подсказывает мне совершить добрый поступок.
Чёрный монах сделал шаг вперёд, пожал руку молодого ремесленника и с необычайным чувством сказал:
– Ты своей благородной рукой тронул струны моей души, сын мой; и если какое-то доброе дело сможет доставить мне радость, это будет дело, совершённое для тебя. Когда-нибудь мы ещё увидимся, а до тех пор всё, что я могу сказать: храни тебя бог.
С этими словами монах развернулся и покинул дом, прежде чем Рюрик пришёл в себя, чтобы последовать за ним. Юноша хотел что-то сказать, но его чувства были в таком смятении, что он не смог связать и пару слов.
После ухода монаха Рюрик вернулся к верстаку и возобновил работу. Он спросил у помощника, видел ли тот раньше странного человека, но Павел помотал головой и ответил с сомнением.
– Что это значит? – спросил оружейник, глядя помощнику в лицо. – Ты видел его раньше?
– Не могу сказать, хозяин. Может, видел, может, нет. Но вы ведь не думаете, что моя память послужит вам лучше, чем ваша.
Рюрик был не вполне удовлетворён таким ответом. Он посмотрел в лицо Павла, и ему почудилось, что он заметил какое-то невысказанное предположение. Но он не стал больше задавать вопросов. Он и без того спросил достаточно и теперь решил об этом не волноваться, понимая, что если его помощник знает что-то, что бы могло заинтересовать хозяина, он сообщит в своё время. Поэтому он снова обратился к своей работе, и к полудню пистолеты были завершены.
Ближе к вечеру, когда Рюрик закончил закаливание каких-то деталей ружейного замка, открылась задняя дверь мастерской, и вошли два человека. Это были молодые люди, одетые в дорогие меха, оба были крепкие и красивые. Оружейник узнал в них графа Конрада Дамонова и его друга Степана Урзена.
– Полагаю, я говорю с Рюриком Невелем? – сказал граф, проходя вперёд.
– Да, – ответил Рюрик, совсем не удивляясь этому визиту, поскольку люди всех сословий приходили к нему, чтобы заказать оружие.
Граф побледнел, и его нижняя губа вздрогнула; но Рюрик подумал, что это из-за того, что тот пришёл с холода в тепло. Но скоро он понял, что заблуждался, и это показала следующая реплика графа.
– Вы знакомы с госпожой Розалиндой Валдай? – спросил граф.
– Знаком, – ответил Рюрик с удивлением.
– Что ж, сударь, – высокомерно продолжил Дамонов, – вероятно, мы быстро покончим с этим делом. Я желаю взять госпожу Розалинду в жёны.
Рюрик Невель вздрогнул при этих словах и сжал кулаки, чтобы скрыть дрожь. Но он не долго обдумывал ответ.
– И почему вы пришли с этим ко мне, сударь? – спросил он.
– Вы сами должны знать. Вы любите госпожу?
– Господин граф, вы задаёте странный вопрос. Какое вы имеете право расспрашивать меня?
– Право, которое имеет любой человек, идущий своим путём, – резко отозвался Дамонов. – Но если вы не хотите отвечать, пускай. Я знаю, что вы любите госпожу. И сейчас я прошу вас отказаться от всех притязаний на её руку.
