— Что такое «тёмный родич»?
Вася помедлил, подбирая слова.
— Бывают люди – белые вороны, бывает, когда в семье не без урода. А бывают тёмные родичи. Это когда у приличных людей – тень, и в тени растёт хрен знает что такое. Неправильное. Вроде меня.
— Я этого не понимаю, — честно сказал Тэнра. – В моей картине мира такого не было. Но я сочувствую.
— Спасибо, — кривовато усмехнулся Вася. – В общем… я что хотел сказать. Ледран – не архитектор, не программист. Но он давно работает с ними, и теперь иногда думает, как они. Не в том смысле, что он с ними согласен, а просто логика у него такая же. И доброта такая же. А у них у каждого своя собственная доброта. Поди пойми, кто добрее. От кого нужно бежать со страшным криком, а от кого и бежать бессмысленно.
Тэнра задумался.
— Ты чувствуешь себя одиноким, — утвердительно сказал он.
— Я и есть одинокий. Болтаюсь… как мусор в проруби.
— Но ты очень много можешь, Вася.
— Угу. Только реализовать свои возможности не могу. Тэнра, я сам по себе – нуль, нуль без палочки. Мне даны доступы, и они – моя палочка. Выручалочка. А сейчас их нет. И вот я сижу на диване, весь от носа до хвоста суперагент, и понимаю, что никого не смогу спасти. Никого не смогу защитить. Зачем я? Неужели они не смогли найти кого‑то получше?
Тэнра посмотрел на него. Полохов тревожно, часто смаргивал, и пальцы его то сжимались, то разжимались.
— Ты знаешь, что не смогли, — твёрдо сказал Тэнра. – Ты – лучший. И ты справишься. Мы ведь уже знаем, что делать.
Вася подался к нему, ловя его взгляд.
— Я знаю, что нехорошо тебе это говорить, — шёпотом выдохнул он. – Но я не могу дальше отмалчиваться. Тэнра, я ужасно боюсь, что повторится… то, что случилось с тобой. Я ведь тоже виноват.
Тэнра прикрыл глаза и перевёл дыхание. Лицо его на мгновение исказилось, но он быстро взял себя в руки.
— Я не позволю этому повториться, — ответил он спокойно, почти с улыбкой. – С меня достаточно одного раза. Я так решил. И не вини себя. Ты всё делал правильно. Это была моя ошибка, единственная за всё время. Рано или поздно я должен был ошибиться, я же человек. Теперь я сожалею только о том, что ошибся так… сильно.
Полохов бледно улыбнулся.
— Архитекторы могут всё, — проговорил он, и оба они знали, о чём речь. Тэнра кивнул:
— Просто не хотят.
Вася слез с дивана и снова переключил личный дисплей на видимый спектр. Серое, тускло фосфоресцирующее полотно развернулось на фоне серого бетона стены. Под руками Полохова вспыхнула и мгновенно погасла цветная паутина интуитивной клавиатуры. Кисти его дрогнули, пальцы шевельнулись, задевая, сдвигая невидимые нити. «Внимание! – сообщили алые буквы на сером мерцании. – Осуществляется транслокальный вызов». «Я надеюсь, хотя бы связь есть?..» — пробормотал Вася. «СЭТ–комплекс активирован», — зажглась следующая строка, и третья известила: «Отклик 985% необходимого, 0,07 градуса выше хайлертовой границы, Лаборатории, оперативный отдел».
— Нашёл, по крайней мере, — вслух ободрил Полохов сам себя и спустя секунду вытаращился: — А эту дрянь кто тут нарисовал?
Вместо песочных часов, растущей дорожки или другого привычного индикатора занятости на мониторе неторопливо поднимался гриб ядерного взрыва.
— Вот уроды, — чуть громче сказал Вася. – Это кто‑то чувством юмора похвастаться решил.
Первый гриб растаял. Под словом «Лаборатории» возникла и упала вторая бомба, строки уведомлений содрогнулись, экран сотрясла и выбелила призрачная вспышка. Вася нервно обругал неизвестного разработчика и посоветовал оторвать ему что‑нибудь, например, доступ. Тэнра встал и подошёл ближе, закладывая руки за спину. Вполголоса он спросил, может ли Ледран быть сейчас занят, и Вася неопределённо помотал головой. Нестриженые секущиеся патлы его взлохматились.
Второй гриб вырасти не успел. На мониторе мигнула надпись «Контакт установлен» — и монитор исчез.
Пространство раскрылось.
…не было экрана, мембраны, преграды – было окно, отворённое в дивный блистающий мир. Высокая реальность хлынула сквозь него, ударила в лицо как штормовая волна; словно бы нечто в локусе Лабораторий находилось под давлением во много атмосфер и теперь рвалось на свободу – нечто сродни упоительной мощи и радостной истине, творческой воле и новизне, но не метафорическим, а вполне вещественным, измеримым, как физические величины. Всё, что было вовне, поблёкло и казалось теперь нарисованным и бесплотным – и бетон стен, и солнечный свет. «Уфф!» — выдохнул Вася и поёжился. Он наблюдал этот эффект не в первый и даже не в сотый раз, но всякий раз изумлялся – и изумление в эти минуты тоже казалось физической величиной, оно излучалось, как радиация. Лаборатории дрейфовали вблизи хайлертовой границы, опускаясь и поднимаясь максимум на пару градусов, но их внутренний индекс варьировался значительнее, порой доходя до плюс десяти. «Сорок пять градусов разницы, — подумал Полохов. – А если б мы находились на уровне минус сотни или двух, как бы это чувствовалось?» В такой дали от хайлерта он ещё не бывал. По слухам, от резкого перепада реальности можно было двинуться умом. Но большинство обитателей и посланцев Лабораторий и без того не могли похвалиться здоровой психикой, так что ничего нового с ними не случалось.
