Весь Киев вышел встречать Изяслава. Радость людей на этот раз казалась настоящей. Юрий, которого в городе никогда на самом деле не любили, стал там очень непопулярным, и теперь киевляне были рады избавиться от него.
На западе, за Белгородом, Владимирко и Андрей совершали маневр, чтобы сразиться с Изяславом, когда внезапно к ним пришла весть о том, что их враг находится в Киеве со всеми войсками, а Юрий, потерявший власть, – в Городке. Гнев Владимирко не имел границ. «Я не могу видеть, в каком положении мой тесть, – сказал он Андрею. – Я не могу понять, как вы, его сыновья, помогаете ему. У тебя, Андрей, был лагерь на Горыни; Борис был в Белгороде. Мы могли бы навязать Изяславу сражение и потрепать его войско или разгромить его, но Борис покинул нас и открыл дорогу нашему врагу. Затем твой отец бросил Киев, и Изяслав теперь великий князь. Сейчас вся Русь на его стороне. Я покидаю тебя и иду в Галич».
У Юрия не было друзей на юге, где все надеялись на его крах. Эта война действительно выглядела как народная сказка. Сражение могло бы погубить Изяслава, а быстрый маршевый переход вернул ему власть.
Владимирко повернул домой, но в каждом городе, в который приходил, он говорил: «Давайте мне серебра и золота, сколько я прошу. Если откажетесь, то я возьму все, что найду, мечом». Ни в одном большом или маленьком городе не было серебра или золота, монет или утвари, чтобы удовлетворить это требование союзника Юрия, поэтому люди были вынуждены снять все украшения с шей и рук своих женщин и отдать их князю Галицкому. Так Владимирко забирал у всех то, что хотел, пока не дошел до границ своего княжества.
Наконец настал час триумфа простоватого брата Юрия. В день своего вступления в Киев Изяслав отправил дяде такое сообщение: «Я приветствую тебя, отец мой. Я грешил перед тобой, но раскаиваюсь. Я согрешил и один раз, и два, и три раза. Теперь я раскаиваюсь во всех этих проступках, и если ты меня прощаешь, то простит и Бог. Я отдаю тебе Киев; приди и сядь на трон своих отцов». Так Изяслав полностью признал первенство дядьев перед сыновьями своих старших братьев – право, против которого даже личные качества или уважение народа бесполезны.
«Бог даст тебе силы, сын мой, – ответил Вячеслав, – потому что ты отнесся ко мне с должным уважением. Твой долг был поступить так еще давно. Ты почтил Бога, воздав мне почести. Ты говоришь, что я тебе отец; я говорю, что ты мне сын. У меня нет сыновей, а у тебя нет отца; ты – мой сын и мой брат».
Дядя и племянник теперь поцеловали друг другу крест, чтобы не расставаться ни при поражении, ни при победе. В честь венгров был устроен пир, им вручили богатые подарки, и они отправились на родину. Двое князей послали сына Изяслава в Венгрию с целью уверить ее короля в благодарности князей и предложить ему свои услуги, попросив его также в случае нужды прислать войско, как он это сделал недавно. Ростислав Смоленский был приглашен помочь в освобождении киевских владений, так как они думали – и правильно думали, – что Юрий не уступит без борьбы.
Теперь Юрий созвал всех своих союзников. Святослав быстро пустился в путь и встретился с Владимиром – сыном Давыда – в Чернигове. Затем их войска на стругах поплыли в Городок, где присоединились к Юрию. Другой сын Давыда – Изяслав присоединился к киевским князьям. Ростислав Смоленский пришел в Киев со своим войском первым. Из Городка Юрий направился вместе со своими союзниками к Днепру и попытался переправиться через него, но каждой его попытке мешал его племянник. Получив большое подкрепление от половцев, он пошел на юг и переправился у второго брода ниже Киева, а затем повернул назад и двинулся на столицу. Расположив своих людей в городе и вокруг него, Изяслав и его дядя ждали надвигающегося сражения.
«Сейчас мы готовы к сражению, – сказал Вячеслав своим племянникам. – Юрий – мой брат, хоть и младший, и я хочу продемонстрировать ему свое старшинство. Бог рассудит, кто прав». Он позвал гонца и дал ему такой наказ: «Поезжай к моему брату Юрию, поклонись ему от моего имени и скажи ему от меня такие слова: «Я часто просил и тебя, Юрий, и Изяслава не проливать христианскую кровь, не разорять Русскую землю. Я пытался удержать тебя от войны. У меня есть полки и власть, данная мне Богом. Но я не воевал за себя, хотя ты, Юрий, и Изяслав глубоко обидели меня – и не один, а много раз. Когда Изяслав шел воевать против Игоря, он сказал, что добивается Киева не для себя, а для меня, своего отца. Когда Бог даровал ему победу, он оставил Киев себе и отнял у меня еще и Туров и Пинск. Вот как Изяслав обидел меня, но я, памятуя о христианах и Русской земле, не пенял ему на это. Ты, брат Юрий, когда шел на Переяславль воевать с Изяславом, сказал: «Я добиваюсь Киева не для себя. У меня есть старший брат, который мне как отец; я добиваюсь Киева для этого брата». Но когда Господь помог тебе взять Киев, ты оставил его себе. Кроме того, ты отнял у меня Дорогобуж и Пересопницу и дал мне только Вышгород. Так нечестно ты поступил со мной. Все это время я не стремился восстановить справедливость из любви к Русской земле и христианам. Ты не хотел принять мое решение; ты стремился к войне. Я старался отговорить тебя от войны, но ты не слушал. Ты отвечал, что не можешь присягнуть младшему по возрасту. Но Изяслав хоть и нарушил дважды данное мне обещание, отдал мне сейчас то, что принадлежит мне; он уступил мне Киев и называет меня отцом. Ты сказал: «Я не могу поклониться младшему». Я намного старше тебя; у меня уже росла борода, когда тебя еще на свете не было. Если ты хочешь бросить вызов моему старшинству, Бог нас рассудит».
