Окружавшие храм луга мгновенно залило кровью. Орда чудовищ – и четверо-, и двуногих, с мощными чешуйчатыми хвостами – рванулась со всех сторон на приступ и стала валиться десятками и сотнями, катаясь по земле, раздирая когтями собственные глотки.
Им на помощь пришла вторая волна – летучие твари, все утыканные шипами и остриями, среди них плыли серые птицеспруты, воздух дрожал вокруг колыхающихся щупалец, словно над раскалёнными солнцем камнями. Здесь уже защитные заклятия укрывшихся в храме подействовали далеко не так успешно – лишь одно из десятка страшилищ валилось вниз, извергая из распахнутой пасти тёмную кровь, пачкавшую белоснежные стены.
Воодушевлённые, пошли на приступ полки третьей линии – люди и гоблины из других миров. На ещё дёргающиеся в судорогах тела страшилищ они внимания не обращали, топтали равно и живых, и мёртвых.
Бог О́дин неподвижно застыл верхом на Слейпнире, не собираясь вмешиваться ни за тех, ни за других. Это была не его война, той, что станет «его», ещё только предстояло разразиться. И это должна была быть совсем иная война.
Взор его привлёк предводитель Ракотова воинства. Чёрная броня, увенчанный высокими роговым прибором шлем в виде жуткой драконьей морды. Наплечники все утыканы длинными, чуть ли не в локоть, копейными навершиями, между остриями пляшут языки призрачно-алого пламени. В таком доспехе невозможно сражаться, зато верхом на огромном скакуне – тоже иссиня-чёрном, тоже рогатом и со сложенными вдоль боков крыльями – вожак тёмной армады смотрелся очень внушительно.
Правда, он не отличался шириной плеч, да и по росту не казался особенным богатырём. Из-под вычурного шлемы на вороную сталь лился поток золотистых волос.
Старый Хрофт не мог поверить собственным глазам.
Гулльвейг. Мать ведьм – здесь, на службе Ракота! Она, всегда такая рассудительная и осторожная, избегавшая связываться с сильными мира сего; её гостевание в Валгалле, пожалуй, было единственным таковым «связыванием».
Отец Дружин поморгал, немилосердно дёрнул себя за усы. Да что ж это такое! Неужто у него совсем уже ум зашёл за разум, неужели он совсем перестал понимать хоть что-то?!
(Комментарий Хедина: тут, признаться, ничего не понял даже я. Ракот никогда не говорил ни о какой Гулльвейг. Собственно говоря, это как раз можно было объяснить – хитрой колдунье достаточно было назваться любым именем и заверить Узурпатора, что с Молодыми Богами она станет биться насмерть. Но… зачем ей это? Чего она добивалась? Куда и почему исчезла потом? Она не погибла, мутные слухи о ней доходили до меня и задолго до того, как я прочёл О́динову рукопись; но что она замышляла?
И что с ней творится сейчас? Быть может, я неправ, забыв о ней, или, во всяком случае, думая о ней меньше, чем о каком-нибудь случайно уцелевшем Древнем Боге в отдалённом мирке?)
Гулльвейг почувствовала его взгляд. Неспешно повернулась; шлема она не снимала, даже не подняла забрало, но что это она – Старый Хрофт не сомневался. И готов был поклясться – проклятая ведьма улыбается сейчас под чёрной сталью.
Меж тем волна крылатых воинов Ракота ворвалась внутрь храма, округу огласили истошные нечеловеческие вопли – по-настоящему нечеловеческие, вопили именно чудовища, а не защитники храма.
Против воли Старый Хрофт вдруг ощутил нечто вроде сочувствия. Окружённые со всех сторон, атакуемые чёрной ордой, они не сдавались и, судя по лугу, заваленному скрюченными, изломанными от муки трупами, отбивались весьма успешно.
Гулльвейг вновь взглянула на него, вскинула чёрный двуручный клинок – обильно разукрашенный багряными рунами и окутанный золотисто-алым сиянием, с массой бесполезных в бою, но очень внушительных на вид крюков, шипов и зацепов. Обтекая её, с громкими кликами на штурм пошли запасные полки.
Отец Дружин заставил себя досмотреть до конца. Именно эта, третья волна атакующих наконец добралась до стен, и запертые изнутри неширокие изящные ворота – оказавшиеся явно крепче, чем на вид, – разлетелись от удара незримым тараном. Толпа бойцов Ракота устремилась внутрь, и очень скоро над тонкими шпилями взвились языки пламени, храм вспыхнул, словно возведённый не из камня, а из сухого хвороста.
