– Итак, говорите. Почему?
Глядя на свои черные руки, он тихо сказал:
– Ну, видите ли…
– Да?
– Я люблю вас.
Лора ошарашенно уставилась на парня. Наконец он поднял на нее глаза.
– Вы меня любите?! – переспросила Лора. – Но вы ведь меня даже не знаете. Как можно любить совершенно незнакомого человека?
Он отвернулся, снова взъерошил волосы грязной рукой и пожал плечами:
– Да-да, я вас не знаю, это так, и я… уф… ну, у меня… э-э-э… такое чувство, будто нам суждено пройти вместе по жизни.
С мокрых волос Лоры стекала противная ледяная вода, струившаяся по шее и вдоль позвоночника. Что ж, о походе в библиотеку придется забыть. Разве можно сосредоточиться на научной работе после такого безумного дня?! Да и вообще, Лора была немного разочарована, что ее тайный поклонник оказался зачуханным, потным, косноязычным увальнем. Поэтому Лора заявила ему прямо в лоб:
– Я прошу вас, мистер Пакард, больше не присылать мне никаких жаб.
– Но мне очень хочется их присылать!
– А вот мне совсем не хочется их получать. И я сегодня же отошлю их обратно.
Он снова встретился с Лорой глазами и, растерянно заморгав, произнес:
– А мне почему-то казалось, вам нравятся жабы.
Лора начала потихоньку закипать.
– Да, мне действительно нравятся жабы. Я люблю жаб и считаю их самыми прелестными созданиями на свете. И прямо сейчас не отказалась бы стать жабой, но ваши жабы мне не нужны. Понятно?
– Хм…
– Послушайте, мистер Пакард, и перестаньте меня преследовать! Возможно, на некоторых женщин и действует гремучая смесь романтики и очарования потного самца, но только не на меня. Уверяю вас, я могу за себя постоять. Это точно. Я гораздо крепче, чем кажусь. Мне приходилось иметь дело с типами и покруче вас.
Решительно развернувшись, Лора вышла из-под навеса крытой веранды прямо под дождь, села в машину и отправилась к себе в Ирвайн. На обратном пути ее буквально трясло, но не от холода, а скорее от злости. Нет, ну каков наглец!
Дома она переоделась в стеганый халат и, чтобы окончательно согреться, сварила себе кофе.
Не успела она сделать глоток, как раздался телефонный звонок. Лора сняла трубку на кухне. Звонил Пакард.
Он говорил торопливо, залпом выпаливая сразу несколько предложений, сливающихся в один длинный период:
– Умоляю, не вешайте трубку, вы совершенно правы, я свалял дурака, присылая вам эти вещи, я идиот, поэтому дайте мне хотя бы минуту, чтобы объясниться, так как, когда вы пришли, я чинил посудомойку, вот потому-то я и был таким чумазым, грязным и потным, мне ведь пришлось самому вытаскивать ее из-под кухонного прилавка, хотя посудомойку должен был чинить домохозяин, но пока он договорится с фирмой, уйдет неделя, а я, в принципе, рукастый и могу починить что угодно, все равно день выдался дождливым и мне совершенно нечего было делать, вот я и решил заняться починкой, ведь я вообще не думал, что вы можете приехать. Меня зовут Дэниел Пакард, но это вы и так знаете, мне двадцать восемь, до семьдесят третьего я служил в армии, три года назад окончил Калифорнийский университет в Ирвайне по специальности «бизнес», сейчас работаю фондовым брокером, но продолжаю ходить на вечерние курсы в университете, именно там я и наткнулся на ваш рассказ о жабе в университетском литературном журнале, рассказ потрясающий, мне жутко понравилось, колоссальный рассказ, поэтому я пошел в библиотеку, порылся в старых выпусках, желая найти что-нибудь еще, что вы написали, и прочел буквально все, и в основном это было здорово, чертовски здорово, не все, конечно, но многое. И по ходу дела я в вас влюбился, как в автора этих произведений, потому что они такие прекрасные и такие подлинные. И вот как-то вечером я сидел в библиотеке, читал еще один ваш рассказ – они не выдают на руки старые выпуски литературного журнала, они у них в подшивке, поэтому их можно читать только в библиотеке, – а библиотекарь, проходя мимо, наклонилась ко мне и спросила, нравится ли мне ваше творчество, на что я ответил утвердительно, и тогда она сказала: «Что ж, автор сейчас здесь, сидит вон там, можете сами сказать ей, что это хорошо», и там действительно через три стола от меня со стопкой книг сидели вы, что-то, хмурясь, выписывали, и вы были великолепны. Понимаете, я знал, что у вас прекрасная душа, потому что ваши рассказы были прекрасны, но я и подумать не мог, что вы окажетесь настолько прекрасной и внешне тоже, но не решался к вам подойти, потому что я всегда немел и цепенел в обществе красивых женщин, возможно, так как моя мать была красивой, но холодной и неприступной, поэтому, быть может, я думал, что все красивые женщины станут меня отвергать, подобно моей матери, – немного скороспелый анализ, – но мне было бы куда легче, если бы вы оказались обладательницей некрасивой или, по крайней мере, самой заурядной внешности. Вспомнив о вашем рассказе, я решил использовать жаб, разыграть роль тайного поклонника с подарками, чтобы вроде как расположить вас к себе, и даже планировал открыться вам после третьей или четвертой жабы, но все тянул с этим делом, поскольку, думаю, опасался быть отвергнутым, и я понимаю, что ситуация с каждой очередной жабой становилась все более нелепой, однако я не мог просто остановиться и забыть вас, но вместе с тем не мог предстать перед вами, вот такие дела. У меня и в мыслях не было ничего дурного, и, конечно, я не хотел вас расстраивать, поэтому простите меня, пожалуйста, надеюсь, вы сможете.
