И она, к своему удивлению, поняла: если ее пугает перспектива стать знаменитой и тем самым лишиться своего дара, значит она по-прежнему верит в светлое будущее, дающее возможность творить дальше. Сегодня ночью Лора клялась сражаться до последней капли крови, чтобы защитить сына; при этом она знала, что их положение реально безнадежно, а враг слишком силен и коварен. Однако сейчас кое-что изменилось, в душе вдруг затеплилась искра надежды и сдержанного оптимизма.
Возможно, благодаря чудесному сну.
Крис вернулся с большой упаковкой булочек с корицей и орехами, тремя пакетами апельсинового сока и всем остальным по списку. Лора с сыном уминали булочки, запивая их соком, и им казалось, что они в жизни не ели ничего вкуснее.
Покончив с завтраком, Лора перебралась на заднее сиденье и попыталась разбудить раненого. Безуспешно.
Тогда она отдала третий пакет сока Крису со словами:
– Прибереги это для него. Возможно, он скоро проснется.
– Но если он не будет пить, то не сможет принять пенициллин, – заметил Крис.
– Ничего. Пенициллин понадобится только через несколько часов. Доктор Бренкшоу ввел ему достаточную дозу прошлой ночью. Так что антибиотик все еще работает.
Однако Лора не могла унять грызущего ее беспокойства. Если раненый не очнется, они не узнают природу опасного лабиринта, в котором заблудились, а значит, не смогут оттуда выбраться.
– Что дальше? – поинтересовался Крис.
– Мы найдем автозаправочную станцию, воспользуемся их туалетом, потом найдем оружейный магазин и прикупим патронов для «узи» и револьвера. Ну а затем… поищем какой-нибудь мотель. Правильный мотель, где можно будет перекантоваться.
Когда они наконец где-нибудь залягут на дно, то окажутся по крайней мере в пятидесяти милях от дома доктора Бренкшоу, где их в последний раз обнаружили преследователи. Но разве расстояние имеет хоть какое-нибудь значение для людей, меряющих свой путь не милями, а днями и годами?
Большинство нужных Лоре мотелей располагались в некоторых районах Санта-Аны, южной части Анахайма и прилегающей местности. Лоре не нужны были суперсовременные гостиницы типа «Красный лев» или мотели вроде «Говарда Джонсона», с цветными телевизорами, пушистыми коврами и подогреваемыми бассейнами, поскольку в солидных заведениях требовались удостоверение личности и кредитная карта, а Лора категорически не желала оставлять официальных свидетельств своего пребывания, способных навести на ее след или полицию, или убийц. Нет, она искала мотель, нуждавшийся в ремонте и находившийся не в том состоянии, чтобы привлекать туристов, какую-нибудь жалкую дыру, где ради поддержания коммерции были готовы принять наличные и не задавать лишних вопросов.
Лора знала, что найти нужный мотель будет нелегко, а потому не слишком удивилась, что в первых двенадцати заведениях ее не смогли или не захотели принять. Единственными постояльцами этих занюханных мотелей были молодые мексиканки с младенцами на руках или держащимися за их юбку детишками, а также молодые или средних лет мексиканцы в кроссовках, слаксах, фланелевых рубашках, джинсовых или вельветовых куртках, в соломенных ковбойских шляпах или бейсболках. И все эти люди смотрели на Лору настороженно и с подозрением. Самые ветхие заведения превратились в общежития для нелегальных иммигрантов, сотни тысяч которых осели в округе Ориндж. В одном номере селились целыми семьями – по пять, шесть, семь человек в тесном пространстве с минимумом удобств; они делили между собой ветхую кровать, два кресла, ванную с плохо работающим водопроводом, причем платили за все про все по сто пятьдесят долларов и даже больше в неделю, и это без чистого белья, уборки, каких бы то ни было коммунальных услуг, но зато с полчищами тараканов. И тем не менее иммигранты предпочитали влачить столь жалкое существование, позволяя безжалостно эксплуатировать себя в качестве дешевой рабочей силы, лишь бы не жить на родине под мудрым руководством несменяемого «революционного народного правительства», лишающего своих граждан каких-либо надежд на светлое будущее.
В тринадцатом мотеле под названием «Синяя птица», рассчитанном на нижний сегмент туристического рынка, владелец, он же менеджер, пока еще не поддался искушению разбогатеть, выжимая все соки из нищих иммигрантов. Несколько из двадцати четырех номеров все-таки сдавались нелегалам, но при этом горничные ежедневно меняли постельное белье и проводили уборку, в каждом номере стоял телевизор, а в стенном шкафу лежали две запасные подушки. Тем не менее портье охотно взял у Лоры наличные деньги, не стал требовать документы и старательно избегал ее взгляда. Все это служило печальным свидетельством того, что еще год-два – и «Синяя птица» станет очередным памятником политической недальновидности и людской алчности в мире, где таких памятников не меньше, чем надгробий на старом городском кладбище.
