Лоре нравился доктор, ей были близки его взгляды и симпатии. И он казался здравомыслящим, добрым человеком. Но похоже, ей не удастся уговорить его держать рот на замке.
– Доктор, полиция меня не защитит. И никто другой, кроме меня самой и, быть может, человека, чьи раны вы сейчас заштопали. Те, кто гонится за нами, – безжалостные, хладнокровные убийцы, и они ставят себя над законом.
– Никто не может быть над законом, – покачал головой доктор.
– Но только не они. У меня уйдет не меньше часа, чтобы вам объяснить, но вы все равно не поверите. Но я умоляю вас держать язык за зубами, если не хотите, чтобы наша смерть оказалась на вашей совести. И молчать вам придется не несколько дней, а до конца жизни.
– Ну…
Посмотрев на доктора, Лора поняла, что все уговоры бесполезны. Она вспомнила его слова, сказанные в прихожей, когда его спросили насчет присутствия других людей в доме: «Я взял себе за правило никогда не лгать. Привычка говорить правду значительно облегчает жизнь». За сорок пять минут их знакомства Лора успела понять, что он действительно был на редкость правдивым человеком. И даже сейчас, когда Лора буквально умоляла его сохранить их визит в тайне, он не смог лгать ей прямо в глаза, чтобы усыпить ее бдительность и заставить поскорее убраться отсюда. Доктор виновато смотрел на Лору не в силах сказать неправду. Когда Лора уйдет, он исполнит свой гражданский долг, сообщив об огнестрельном ранении в полицию. Копы придут за Лорой в ее дом у Биг-Бэра, где обнаружат кровь, пусть и не тела путешественников во времени, а также сотни стреляных гильз, разбитые окна, прошитые пулями стены. И к завтрашнему утру или, по крайней мере, через день эта история будет на первых полосах всех газет…
Возможно, не было никакого реактивного самолета, пролетевшего над головой более получаса назад. Возможно, это было то самое, о чем сразу подумала Лора: отдаленные раскаты грома в пятнадцати – двадцати милях отсюда.
Очередные раскаты грома в ночь без дождя.
– Доктор, помогите мне одеть его. – Лора показала пальцем на лежавшего на смотровом столе человека. – Сделайте для меня хотя бы такую малость, раз уж вы собираетесь меня предать.
Слово «предать» явно покоробило доктора.
Еще раньше Лора отправила Криса наверх подобрать для раненого кое-что из одежды хозяина дома: рубашку, свитер, куртку, слаксы, носки и туфли. Конечно, доктор не выглядел таким накачанным и мускулистым, как ее ангел-хранитель, но размер одежды у них, кажется, был одинаковый.
В данный момент на раненом были лишь окровавленные брюки, и Лора знала, что у нее не будет времени одеть его.
– Доктор, помогите натянуть на него куртку. Остальное я возьму с собой. Одену его позже. Куртка хотя бы защитит его от холода.
Неохотно посадив бесчувственного человека на смотровом столе, Бренкшоу сказал:
– Его нельзя перевозить.
Пропустив мимо ушей эти слова, Лора принялась вдевать правую руку раненого в рукав вельветовой куртки на теплой подкладке.
– Крис, ступай в приемную, – велела она. – Там темно. Свет не зажигай. Подойди к окну и посмотри, что происходит на улице. Только, ради всего святого, постарайся, чтобы тебя не увидели.
– Ты думаешь, они уже здесь? – испуганно спросил мальчик.
– Если нет, то скоро будут. – Теперь Лора пыталась вдеть в рукав левую руку раненого.
– О чем вы говорите? – удивился Бренкшоу, когда Крис опрометью кинулся в соседний кабинет, а оттуда – в темную приемную.
Лора не стала отвечать.
– Вперед! – скомандовала она. – Давайте посадим его в кресло-каталку.
Общими усилиями они подняли раненого со смотрового стола и, усадив в кресло, пристегнули ремнем.
Пока Лора заворачивала оставшуюся одежду, а заодно две большие банки с лекарством в рубашку, связывая все это добро в узел, в смотровую вернулся Крис:
– Мама, они только что подъехали к дому. Скорее всего, это они. Две машины с людьми на той стороны улицы. Человек шесть или восемь. Что будем делать?
– Проклятье! – охнула Лора. – Теперь нам не подобраться к джипу. И через боковую дверь нам тоже не выйти. Так нас наверняка увидят с улицы.
Бренкшоу направился в кабинет:
