Всех этих умельцев связывала крепкая, как обожженная глина, дружба. Мирхайдар и Тухтамурад находились в дальнем родстве. Но каждый из гончаров был для других роднее всякой родни. Когда у джарарыкцев кончался свинец или серая глина, их выручал Абдумумин. Мирхайдар, в случае нужды, готовно делился с себзарцами и сакычманцами дефицитной ляпис-лазурью. С ташкентскими гончарами поддерживали постоянный контакт ремесленники из кишлаков Хумсан, Риштан, Газалакент.
Сейчас эта дружба служила Мирхайдару лучшим подспорьем и лекарством. Тюрьма подточила его здоровье, первое время он лежал дома, ослабевший, худой, — глаза ввалились, мясо прилипло к костям, как мякоть к косточке обсосанного персика.
Он сильно тосковал по младшему сыну, тревожился за него. Подождав Миръякуба три дня, он послал за ним в Урду, — там сказали, что конюх уехал на байскую свадьбу. Оставалось ждать, когда ему разрешат вернуться домой.
Через неделю Мирхайдар встал с постели. Он прошелся по двору, постоял возле Мирсаида, без устали вращавшего гончарный круг, потом вместе с сыном дотошно осмотрел станок. Тут же месил глину Камбарали, да так проворно, что гончары, лепившие посуду, не поспевали за ним. Мирхайдар присел рядом на бердон. Он любовался работой гончаров и завидовал им. С какой радостью присоединился бы он к друзьям, замешивал глину, шлифовал посуду! Зиндан высосал из него всю силу…
Шахриниса-хола принесла горячий чайник. Когда гончар переливал чай из пузатого чайника в пиалу и обратно, во двор вошла группа людей.
— Салам алейкум, гончар! Мы только-только узнали, что вы на воле, и сразу к вам!
Мирхайдар поставил пиалу на бердон, поднялся навстречу вошедшим:
— Спасибо, спасибо, дорогие! — он тепло поздоровался с гостями, обнялся с толстяком, сиявшим, как начищенный самовар, и с тощим, словно жердь, стариком. Старик прослезился:
— Сынок!.. Вот и довелось свидеться…
— Как здоровье, Кузибай-ата? Как семья?
— Слава богу, слава богу… — Старик вытер слезы уголком бельбоха.
Мирхайдар провел гостей на айван, где уже был расстелен дастархан. Мирсаид оставил свой станок, чтобы ухаживать за гостями; разломал лепешки, разлил по пиалам кок-чай. Не успели выпить по пиале, как появились новые посетители — друзья Мирхайдара из Назарбека. Один из них незаметно сунул гончару узелок с лепешками, тихо сказал: «Это от твоих братьев. Не возьмешь — обидишь». Мирхайдар поблагодарил со слезами на глазах. Вскоре пришли еще два друга — лавочники из Чорсу. На айване стало тесно и шумно. Гости наперебой справлялись о здоровье, о делах Мирхайдара, гончар рассказывал, какие муки перенес он в зиндане… Но ему тяжело было вспоминать об этом, и он перевел разговор на другое — поведал друзьям, с каким замечательным человеком, поэтом, ученым и правдолюбцем, посчастливилось ему познакомиться. Потом обратился к лавочникам:
— У вас в Чорсу должен быть один книготорговец… Абдурасул. Может, знаете?
— Есть такой, — прихлебывая чай, кивнул один из лавочников. — Его лавка как раз напротив моей.
— У него псевдоним «Андалиб», и он пишет газели?
— Точно. Скромный такой… Образованный. Окончил «Мадрасаи шердор» в Самарканде. Мы покупали у него кое-какие книги: «Абомуслим», «Ахмад-Замчи»…[23] Он сам их переплетал — отличные переплеты.
— У меня к нему дело. Это друг Абдувахаба Шаши.
И Мирхайдар рассказал о поэте. Оказалось, что находившиеся здесь себзарцы хорошо знали Шаши, они с особым вниманием и почтением слушали гончара:
— Мудрости его — нет границ… Где только он ни побывал на своем веку, чего только ни довелось ему испытать! Он видел многие города — в России, Индии… Глаз у него зоркий, мысль острая. Это, видать, и перепугало наших владык, упрятали его в зиндан…
Слушатели качали головами:
— Неужто и таких ученых людей бросают в ямы?..
— Страдания — спутник мудрости, — сказал гончар. — У нас все честные люди терпят гнет и притеснения. Мавлоно Абдувахаб говорил, что распри между беками и ханами, грызня между Кокандом и Бухарой довели наш край до полного упадка. Мы живем в непроглядной тьме, но так к ней привыкли, что принимаем ее за свет. А истинный свет идет из России. Это могущественная, просвещенная держава! Мавлоно считает, что нам надо, по примеру киргизских манапов, положить конец кровопролитию, объединив свои войска с русскими. Не то сюда придут англичане и мы, как Афганистан, окажемся под их властью. Войска англичан стоят наготове, и если мы не договоримся с русскими военачальниками, бог знает, что нас ждет!..
