Нам все еще есть чего бояться.
Мы заходим в дом через заднюю дверь. Я достаю из кармана фонарик и освещаю путь, стараясь не попадать в пространство рядом с креслом. Затем веду Рэйн наверх и чувствую, как ее потная ладонь начинает дрожать в моей руке.
Господи, надеюсь, что я прав.
Мы заходим в ее комнату, и она тут же запирает за нами дверь. Ее руки прикрывают нижнюю часть лица, и, кажется, что она на грани нервного срыва.
— Уэс, скажи мне, что, черт возьми, происходит! Ну, пожалуйста!
Я как можно быстрее хватаю ее телефон с прикроватной тумбочки.
— Я тебе сейчас все покажу.
— Вышки сотовой связи давно не работают, помнишь? Сети нигде нет.
— Ты раньше слушала музыку, — замечаю я, ища приложение.
— Только ту, что была сохранена в телефоне.
Вот он. Я нажимаю на значок синей музыкальной ноты и нахожу то, что искал. Поворачивая экран в сторону Рэйн, я указываю на маленькую черную точку, которую заметил вчера вечером, когда выключал ту без конца повторяющуюся чертову песню.
Она подходит ко мне и смотрит на экран своего телефона в полном замешательстве.
— Это всего лишь пиксель. — Экран подсвечивает разочарование на ее лице.
— Возможно.
Я снова поворачиваю телефон к себе и делаю снимок экрана. Затем максимально увеличиваю изображение и сохраняю его, после повторяю то же самое до тех пор, пока изображение не становится достаточно большим, и маленькая черная точка не приобретает безошибочный силуэт, который преследует наши сны уже почти год.
Рот Рэйн приоткрывается, когда она видит, какую форму обретает снимок.
— Что это значит?
— Это значит, что кто-то над нами издевается. — Я начинаю открывать и закрывать каждое приложение на ее телефоне, выискивая другие аномалии, и чтобы отыскать еще одну — не занимает много времени. — Дерьмо.
— Что там?
Я поворачиваю телефон.
— Открой Инстаграм и обрати внимание на то, что увидишь, прежде чем появится лента. — Я наблюдаю за ее лицом, когда оно освещается красным светом. — Видела?
Когда ее взгляд встречается с моим, ее глаза — два идеальных блюдца.
— Это было то самое знамя?
— Картинка слишком быстро пропала, чтобы утверждать наверняка, но я уверен, что она была красно-черной.
Рэйн садится на кровать рядом со мной и опускает взгляд в пол, осмысливая увиденное.
— Итак, ты хочешь сказать, что кто-то специально наполнял наши головы этими образами?
Я киваю, ощущая тошноту.
— Подсознательные послания. Как раз то, что мы нашли в твоем телефоне. Уверен, что мы подвергались гораздо большему воздействию через телевизоры, планшеты и…
— Рекламные баннеры.
Мы смотрим друг другу в глаза, пытаясь осмыслить нашу новую реальность.
— Кто же мог сделать это? — спрашивает она.
— Не знаю. Это может быть кто угодно, начиная от кучки хакеров, стремящихся к власти, и заканчивая диктатором из страны третьего мира, который пытается разрушить современное общество.
— Значит, апокалипсис не наступит? Это была просто дебильная шутка, чтобы свести нас с ума?
Я снова поворачиваю к ней телефон, чтобы она сама могла посмотреть на время.
— Учитывая, что сейчас уже за полночь, думаю, можно с уверенностью сказать, что апокалипсис не наступит.
— Двадцать четвертое апреля, — замечает она, ее голос едва слышен.
Я наблюдаю, как на ее лице, освещенном экраном мобильного телефона, отражается весь спектр человеческих эмоций. Облегчение. Радость. Горе. Сожаление. Затем, когда в отдалении слышится усиливающийся грохот, на ее лице отражается чистый, ничем не прикрытый ужас.
Этот звук похож на шум от нескончаемой автомобильной аварии — скрежет металла об металл, звон бьющегося стекла и визг покрышек.
И он становится все ближе.
— Собирай все самое необходимое и готовься бежать, — говорю я, сунув телефон ей в руку. — У твоего отца еще есть оружие?
Она безучастно кивает:
— В шкафу.
Я бегу по коридору с фонариком в руке и задерживаю дыхание, чтобы справиться с застоявшимся запахом смерти в комнате. Распахнув дверцу шкафа, освещаю все пространство, не зная, где искать. На вешалках висит одежда, внизу стоит обувь, какие-то коробки и…
Бинго.
Луч света падает на черный чемоданчик, чтобы открыть который, нужен код. К счастью, у меня есть такой — в виде перочинного ножа. Засунув клинок под медную пластину, я взламываю замок ровно через три секунды, и от открывшейся картины у меня перехватывает дыхание.
