— Ты это видела? — спрашиваю я, не отрывая глаз от экрана.
— Что?
— Знамя.
Рэйн оглядывает зал.
— Где?
— Да не здесь. — Я указываю на экран. — В фильме.
— Правда?
Я ставлю Рэйн на ноги и поднимаюсь с кресла.
— Нам пора идти.
— Но почему? Мы ведь только пришли.
— Потому что… — я жестом указываю на экран, где Джейсон Момоа выхватывает у бармена бутылку и начинает жадно пить с горла. Я внимательно присматриваюсь. На этикетке бутылки написано: «23 апреля». — Рэйн! Смотри!
Но к тому времени, как она поворачивает голову в сторону экрана, Джейсон уже разбил бутылку об пол.
— Уэс, я ничего не вижу.
— Думаю, в этом как раз-таки и дело!
Я хватаю ее за руку и бегу в сторону главного выхода из зала. В ту же секунду, как мы оказываемся в вестибюле, с потолка падают четыре черно-красных знамени, преграждая нам путь. Мы бежим слишком быстро, чтобы успеть остановиться, поэтому я вытягиваю руку, чтобы отодвинуть одно из них и наблюдаю, как изображение всадника растворяется в крошечных пикселях света вокруг моей руки. Я оборачиваюсь, и замечаю, что сзади оно выглядит таким же реальным, как и три остальных.
— Уэс, ну же!
Рэйн тянет меня за руку, но я почти этого не замечаю, рассматривая заднюю часть знамени от потолка до пола. Протянув руку, снова провожу пальцами по материалу, и ничего не ощущаю, когда ткань растворяется, оставляя за собой цифровой след из разноцветных пикселей.
— Смотри. — Я делаю это снова, на этот раз, просовывая всю руку целиком. — Оно не настоящее.
— А это настоящее? — Ужас в ее голосе привлекает мое внимание.
Я поворачиваю голову, когда двойные двери кинотеатра распахиваются, и в вестибюль врывается адский конь, извергающий дым. Безликий ублюдок в капюшоне, сидящий верхом, взмахивает огромным мечом над свой головой, готовясь нанести удар. Я успеваю оттолкнуть Рэйн, прежде чем он нападет, и закрываю глаза, принимая свою судьбу, но, когда клинок пронзает меня насквозь, я ничего не ощущаю, кроме звука рассекающего воздух меча.
Когда я открываю глаза, всадник, знамена — все это исчезает.
Есть только я, Рэйн и глубокое прозрение.
Все это не реально.
Проснувшись, мне требуется минута, чтобы вспомнить, где я нахожусь. Снаружи темно, и я чертовски устал — и от того, что целый день копал могилы, и от того, что спал на деревянном полу.
И, вероятно, из-за парочки позиций, в которых я провел эту ночь с Рэйн, прежде чем вырубиться.
Я приподнимаюсь и вижу, что она сидит, прислонившись спиной к стене и вытянув перед собой ноги. Она смотрит в окно, погруженная в свои мысли, пока я не потягиваюсь, и не раздается хруст сразу пяти моих разных суставов.
Она подскакивает и поворачивается в мою сторону, через мгновение ее плечи опускаются от облегчения.
— А я все думала, когда же ты проснешься?
— Я даже не заметил, что уснул, — ворчу я, потирая затылок. — Как долго я проспал?
— Не знаю. Час, может быть, два?
— Все еще никаких всадников, да?
Рэйн отрицательно качает головой.
— Я слышала выстрелы вдалеке, но стука копыт не было слышно. Это убивает меня, Уэс. Все было хорошо, пока ты не уснул и… — она опускает глаза, и хотя в домике темно, я почти что вижу, как она краснеет. — Но все то время, пока ты спал, я просто сидела здесь и ждала конца света. Почему же этого до сих пор не произошло? Какого хрена они там ждут? — В конце концов, ее голос срывается, и я знаю, что пройдет совсем немного времени, прежде чем она тоже сорвется.
Я подползаю к ней и целую морщинки, образовавшиеся от тревоги на ее лбу.
— Мне только что приснился сон, похожий на обычный кошмар, но… мне кажется, мое подсознание пыталось мне что-то сказать. Пойдем. — Я снова целую ее, прежде чем направиться к лестнице.
— Нет, Уэс! Куда ты собрался? — кричит она, глядя на меня сверху вниз. Белки ее широко раскрытых глаз светятся в темноте, когда ее взгляд мечется из стороны в сторону в поисках любых признаков опасности.
— Я собираюсь доказать тебе, что нам больше нечего бояться. Пойдем.
Рэйн доверчиво спускается по лестнице на своих дрожащих ногах, и пока мы идем через двор, крепко сжимает мою руку, как в тиски. Звуки далеких выстрелов, вой собак и звон бьющегося стекла говорят о том, что, возможно, я поторопился с выводами. То, что всадники ненастоящие, не меняет того факта, что весь мир потерял свой проклятый рассудок.
