19 октября. День моего рождения
Еще годовая прибавка к моей жизни… Кто-то сказал, что дневники пишут от одиночества. После смерти Василия Васильевича я одинока. Очень!.. Почти плачу. Вспоминаю, что до ареста передо мной разворачивалась блистательная карьера: намечалась встреча с Н. Черкасовым, и я должна была петь в его фильме; Пудовкин обожал, как я пою, у дверей артистической после моих сольных концертов меня поздравляли Н. Тихонов, А. Фонвизин, Р. Фальк, Яхонтов и многие самые-самые… Если сейчас, когда мне за 80, говорят об обаянии, красоте, чудесном пении, то как это было, когда я была молодой и меня называли красавицей. Одним махом все это было изничтожено – без моей вины… И вот теперь, как поздняя реабилитация в искусстве, эти мои концерты от «Огонька»… Мои праздники.
2 декабря
Я неблагодарная! Сколько хорошего мне сделал Феликс! Благодаря ему были у меня праздники – концерты «Огонька», которые устраивал он. Благодаря ему будет мой вечер в большом зале ЦДЛ. Милый Феликс! Давненько так мной никто не восхищался. А я все ворчу на него. Слава богу, молча, про себя.
5 декабря, утром
…Феликсу отдаю должное за его умное поведение. Интересно, как в дальнейшем сложатся наши с ним отношения. Мне хотелось бы, чтобы возникла настоящая дружба, ибо из всех мужчин, которые теперь на моем пути появляются, он единственный, с которым мне порой душевно… В сущности, я вдруг начала делать то, что оборвал мой арест сорок лет назад, – и вот я в мои годы делаю снова то, к чему очевидно и была предназначена. И сделал это для меня возможным Феликс Медведев! Да еще в наше время!
10 апреля 1988
Удивил и обрадовал меня дружок мой Феликс. Привез настоящий кулич к Пасхе. Даже разукрашенный, даже с крестом на макушке. Люблю, когда Феликс является победоносным. Ведь куличей простым смертным не достать. Я подбила Феликса на заутреню в Даниловом монастыре. С билетами очень трудно. Приглашен весь дипломатический корпус. Феликс отдал билет на два лица своему другу Евтушэ. На всякий случай, чтобы нас всех пропустили, Феликс договорился с митрополитом Антонием. Рядом с Феликсом была молоденькая, тоненькая, прехорошенькая девушка с чудесными, большими глазами. «Это Мила, моя жена», – сказал Феликс. Мы расцеловались. От Феликса несло вином.
15 апреля
Мы начали репетировать вопросы, на которые надо отвечать в феликсовой передаче «Зеленая лампа». Кира (Кира Шереметева – представительница рода Шереметевых – гостила тогда в Москве. – Ф. М.), как типичная американка-интеллектуалка, рассуждает глуповато, но интеллектуально, а главное, скучно! Я старалась ее выручить.
Потом Феликс репетировал со мной. Уже сняли Серго Микояна и Владимира Солоухина с показом его коллекции икон. Феликс собрался уезжать к Анне Бухариной-Лариной и предложил Кире ехать вместе с ним. Феликсу, как мне кажется, абсолютно непонятен мир Киры Шереметевой – сугубо шереметевкий мир, особенно оттого, что они живут вдали от родины. Имеют значение их семейные традиции, аристократизм, православие…
16 апреля
Вечером позвонил Феликс и сказал, что у Бухариной было очень интересно. Разговоры о Сталине и его опричниках до часу ночи.
18 апреля
…Феликса увлекает не личность человека, а зигзаги его судьбы, повороты-навороты, необычность ситуаций. Именно с этой точки зрения и я ему интересна, но мало ли людей гораздо интереснее меня.
25 апреля, понедельник
По Москве ходит четверостишие:
Мы все живем в эпоху гласности,
Товарищ, верь: взойдет она,
И Комитет Госбезопасности
Припомнит наши имена…
Но вчера на телепередаче я сказала, что поток жажды, справедливости, милосердия и правды – необратим, неодолим, и вспять его нельзя повернуть.
Среди книг в квартире Феликса вдруг я увидела свою фотографию. Вообще фотографии развешаны по всем стенам. Очень интересные, разнообразные, знаменитые лица.
Пришел из школы мальчик, лет двенадцати. Это Кирилл, сын Милы и Феликса! Прелестнейший! И рожица чудная, и видно, что кроткий, славный мальчуган… А Феликс – умученный работой. Он не может остановиться, его несет.
Феликс с тревогой рассказал мне, что Юлиан Семенов и Анатолий Рыбаков получили письма о том, что их приговорили к смерти. Я считаю эту опасность весьма серьезной. В этом мне видится месть за Сталина.
