Они долго стоят обнявшись.
- Как ты сегодня? - спрашивает Креймер.
- Хорошо. Она не кривит душой. Теперь, когда он рядом, все пережитое за день лишь маячит в сознании полузабытым сном.
- Ты мог бы прийти пораньше, - ворчит старуха, накрывая на стол.
- А что сегодня у тебя? - спрашивает Нина, радостно отмечая, что Илья с нетерпением ждал этого вопроса. Все-таки удалось отунить его думать о ней, как о тяжелобольной, с которой нельзя .говорить, не взвесив предварительно последствий откровенности. А ей хотелось быть для него кем угодно, только не пациенткой.
- Опухоли у Боба совсем не прощупываются.
"Выходит, опять неудача? Чем же он доволен?" - думает Нина.
Илья Борисович понял ее недоумение, улыбнулся: - В науке иногда, как в детективе, уважаемый филолог.
Если загадки начинают громоздиться, нарушая всякую логику, - конец на следующей странице, Диме Маленькому совсем не до шуток. Самой большой загадкой для него сделался собственный организм. Боли исчезли вернулся студенческий аппетит и... вообще какая-то чертовщина...
Перечитав записанное, Дима захлопнул черную тетрадь.
В деловитом изложении все это выглядит очень бледно. Записать бы прямо: "Я испытываю такое чувство, будто кто-то за шиворот вытащил меня из гроба и послал в киоск за газетами".
Уже поздно. Ехать домой не на чем, и все равно сегодня не заснуть.
Дима накидывает плащ. Ему захотелось еще раз взглянуть на Боба.
В дежурке он с удовольствием, вслух читает последнюю запись в "истории болезни": "температура - 37, роэ - норма, резко увеличен апптетит".
- Боюсь, ваша обезьяна скоро поужинает мною, - шутит ветеринар.
- И получит премию за рациональное сокращение штатов, - острит Маленький.
Боб гортанно приветствует его появление.
- Допустим, - ответил Дима, пожимая шершавую, как наждак, ладонь.
- Вот что, друг мой волосатый, нам с тобой здорово повезло. Это факт. Иначе плакали по нас джунгли.
Боб шлепнулся на спину, задрыгал всеми четырьмя.
- Тебе не верится? Мне тоже. Ну, ну, не очень расходись.
Обезьянья старость с внучатами нам еще не обеспечена.
Окончательно я узнаю об этом в Москве.
Дима закурил, и Боб, морщась, отковылял в угол.
- А главное, из вашей хоп-компании уже давно не получается двуногих. Как ни оскорбительно для тебя, но мне приходится иметь в виду и это. - Дима поймал брошенный в него финик и подумал, что ему все-таки очень хочется дожить до этой самой обезьяньей старости.
Утром Креймер, не раздеваясь и словно продолжая начатый разговор, коротко бросил: - A теперь в виварий.
Сперва занялись животными группы "А". Бог одну за другой производил операции. Лаборанты едва успевали сортировать полученный биопсический материал. Дима тут же готовил штаммы для электронно-микроскопических исследований.
Наконец, Креймер сделал паузу, смахнул со лба капельки пота.
- Как видите, у всех особей, подвергнутых канцерогенному облучению с последующим введением активатора, обра" зовались опухоли с локализацией в пораженных тканях.
- Если случай с Джеммой - закономерность, эти новообразования не должны быть злокачественными, - подхватил Дима.
- А вы еще сомневаетесь в этом?
Маленький пропустил насмешку мимо ушей. Ему не терпелось высказать мысль, целиком захватившую его.
- Тогда в группе "А плюс лучевой агент" могут вообще отсутствовать опухоли... Вообще...
Димэ, ошалело улыбаясь, взглянул на Креймера.
- Продолжим... - строго сказал Бог.
Белинский задержался у температурного листа, через плечо спросил у старшей сестры: - Новенькая?
В это время вошел Краймер. Он слышал вопрос и, буквально оттерев коллегу плечом, загородил пациентку.
"Неужели Нина?" - Белинский всматривался из-за спины Креймера в худенькую, с тонкими, как у подростка, руками, женщину.
Бог оглянулся.
Белинский поспешно вышел.
"Тюлень сопливый!" - мысленно выругался Креймер, - У бедняги совсем худо с глазами,-сказал Илья Борисович, - теЛескопы вместо стекол носит, а все равно...
Он неожиданно нагибается, целует ее в шею.
- Так наверное ты выглядела в семнадцать лет, правда? Но здесь, хочешь или не хочешь, тебе придется опять располнеть, - И тогда ты меня разлюбишь, - смеется Нина.
