Полицейские просили пана проехать с ними, пан упирал на конвенцию по соблюдению прав сексуальных меньшинств. Причем обращался на хорошем английском, глядя куда-то в сторону — словно там камеры CNN, — и называл себя лидером ЛГБТ-сообщества города Жмеринка. Это я до конца не досмотрел, потому что надо было догонять Диву, тьфу, Риту, которая, пользуясь суматохой, скрылась в ночи. Не для того, чтобы мстить — я ж не язычник какой-нибудь, а чтобы ухватиться за единственную ниточку, которая могла по-быстрому привести к пропавшим артефактам.
«Буханка» оказалась в порядке, минут через десять я заметил что-то похожее на удирающую легковушку, через пятнадцать увидел на обочине брошенную машину Риты — кажется, шведский агрегат не выдержал крутой дорожной колдобины. Я рванул, точнее поплелся в придорожный лесок, и в один непрекрасный момент ствол ее пистолета оказался неподалеку от моей головы, притом сзади.
Я стоял и чувствовал кожей прицельную линию, соединяющую дуло и мой затылок. А ведь уже отчаянно хотелось «хэппи-энда».
Я повернул голову в одну сторону, но дал крен в другую и чуток присел — мой затылок ушел с линии прицела. Потом, резко развернувшись и печально застонав от боли в боку, ухватил Риту за кисть, держащую пистолет. Раздался выстрел… Мимо.
Все-таки она не стала вступать со мной в безобразную драку «дамы против кавалеров». Может, потому что занималась фехтованием — для стройности, — а не боксом. Связал ей руки своими подтяжками.
— Ты изнасилуешь меня, — с надеждой спросила она. А у меня в самом деле штаны стали падать — без подтяжек-то как, если совсем исхудал из-за этой археологии.
— Не надейся, — сурово отозвался я, отчаянно пытаясь удержать штаны. — От меня так просто не отделаешься. Где долбаные артефакты, ради которых я корячился, причем бесплатно? Если ответ будет быстрым и точным, я тебя отмажу, да еще прощу по-христиански. Ну, давай же, заключай сделку с правосудием в моем лице.
Отчего я решил простить такую оторву? Потому что понимаю — на красивых идет охота с ловушками и капканами. И в ловушке было отнюдь не сало. Рита очень хотела сделать карьеру, а Красоткин желал присвоить ее стройное тело, и Хочубей тоже, на свой лад, компостируя ей мозги, отсюда и Ритины проблемы с алкоголем. Типичная ситуация для дамы с пониженной моральной ответственностью, когда она оказывается в дурной компании.
— Они в моей машине.
Рита не соврала. Не совсем понимаю, почему норманисты с хлопцами из «Азова» сразу не уничтожили наши славянские находки — тут, наверное, их жадность обуяла. Рита должна была вывезти их в сопредельную страну, пользуясь «зеленым коридором» на границе. И там толкнуть…
Доцента Красоткина я застукал во время конференции в СПбГУ, где он со товарищи праздновал победу норманизма, торжественно демонстрируя тот самый молоточек Тора.
Я встал — как скромный зритель в зале — и ехидно поинтересовался у доцента, а почему от него не слышно ни слова про фрагменты дротовой шейной гривны, пальчатые и подковообразные фибулы, подвески в виде секиры Перуна, подвеску-лунницу, височные кольца, найденные в таких-то раскопах и указующие на славянство почившего витязя. И почему ничего не говорит господин доцент про обнаруженные остатки ладьи, один к одному напоминающей ту, что откопали в Ральсвике на Рюгене, бывшем когда-то славянским Руяном. Красоткин со снисходительной улыбочкой, показывающей превосходящий разум, отвечает, мол, такое не припоминаю, и вообще, вам, товарищ, не сюда, а в ближайший пивняк, вы адресом ошиблись. Тут зал, где рядами сидели норманисты, доценты с кандидатами, зашумел, зашикал на меня. И ко мне сразу охрана направилась — ребята с наколками в виде «волчьего крюка». Язычники из полка «Азов» опять защищают норманиста. И ничего тут странного — и тем и другим не нравится реальный русский народ с реальной историей. Но Рита вывела на большой настенный экран изображения тех самых славянских находок, зал пришел в смятение, и Красоткин слился. Вместе со своими боевиками.
Вскоре с ним встретились полицейские, Тор ему в помощь. Профессором ему вряд ли стать при таком раскладе, но это уже не моя история. А то, что моя история — трещину ребра я все же заработал. Еще мой приятель-доктор вытаскивал из меня червячок нейроинтерфейса. Физически это — сеточка из углеродных нанотрубок, способная на индуктивное создание искусственных нейронных соединений, в программистском же плане — стек команд, которые инструктируют мозг. А друг моего друга — страшный русский хакер, которым пугают детей в Капитолии — подсказал, что внедренный в меня код похож на тот, что делается фирмой «Nanomind», тесно связанной с американским АНБ. Так «родная вера» и производится. Со мной, правда, сбойнуло — может, потому что я контуженый, с болтушкой в голове.
