* * *
История Москвы есть история суровая. Она не говорит воображению и не влечет к себе горячих симпатий со стороны. Политика московского государства была беспощадная и жестокая. Всякий имеет право чем-нибудь упрекнуть ее, и мало кому она по сердцу.
М. Катков
* * *
Я все более и более убеждаюсь в одном: все ошибки Петра оправдываются, т. е. объясняются странным бессмыслием допетровской, романовской, Московской Руси.
А. Хомяков
* * *
Я ни за что на свете не хочу называть великим Петра, которого я считаю чудовищем.
C. Аксаков
* * *
Мы прошли еще в младенчестве страшный переворот, которого смысл мне до сих пор не совсем ясен, — это петровский. Но едва мы стали открывать глаза, как созданное им насилие, эшафодаж его хитросплетений разваливается сам собою, вымирает без всякой новой революции[21].
К. Кавелин
* * *
Если бы Петр III вешал, рубил головы и колесовал, он остался бы императором[22].
Гергцог Э. Бирон
* * *
Эпоха эта (бироновщина) не прошла в нашей истории бесследно: она завещала последующим двум десятилетиям целое поколение обезличенное и деморализованное до последней крайности… Вы замечаете в нем полное отсутствие всякой инициативы и самодеятельности, раболепную покорность, доходящую до подобострастного усердия, превышающего все ожидания, и в то же время необузданную страсть к доносам[23].
А. Скабичевский
* * *
Незавидно было их время… Невзирая на генерал-прокуроров, Российскую академию, цитаты из Дидерота и Жан-Жака Руссо, невзирая на лирические песни певца Фелицы, — так и пахнёт татарским улусом.
Гр. П. Валуев
* * *
Не странна ли участь России: русский силился сделать из нас немцев; немка хотела нас переделать в русских.
Д. Григорович
* * *
Охуляю я писание законов самою монархинею, писанных во мраке ее кабинета, коими она хощет исполнить то, что невозможно, и уврачевать то, чего не знает[24].
Кн. М. Щербатов
* * *
Наше полупросвещение, наше ложное образование, эгоизм и развращение наших нравов, развиваемое нашим правительством в течение последних пятидесяти лет, уже давно успело бы заглушить в нас всякую искру патриотизма, если бы наш патриотизм не восторжествовал над угнетающею его силою, так сказать, вопреки правительству, которое, руководимое немцами и ливонцами, само вводило к нам порок.
Гр. С. Р. Воронцов
* * *
С сожалением или стыдом признаться должно, что никто ни о чем касательно общего блага отечества, кроме своих собственных польз и роскоши, не пекся, то и было правление Александра I, так сказать в летаргии или в параличе.
Г. Державин
* * *
Эпоха эта (начало XIX столетия) оказалась жалким пустоцветом, эпохою самого коварного тартюфства, в которую все предпринимаемые реформы мало того, что сводились к нулю, но произвели ряд отрицательных величин, налегших на страну новым гнетом, причем сначала под маскою доброжелательства и гуманности скрывалась истая и ледяная жестокость, а затем под личиною фанатического ханжества проявилось чисто азиатское зверство.
А. Скабичевский
* * *
А на тебе, увы! как много
Грехов ужасных найдено!
В судах черна неправдой черной
И игом рабства клеймена;
Безбожной лести, лжи тлетворной
И лени мертвой и позорной
И всякой мерзости полна.
А. Хомяков
* * *
В России все казалось поконченным, запакованным и за пятью печатями сданным на почту для выдачи адресату, которого заранее предположено не разыскивать.
М. Салтыков-Щедрин
* * *
Мы служили орудием чужих интересов и всем материальным весом своим в Европе тянули в пользу правительств, которые всегда являлись лишь роковою необходимостью истории, всегда были лишь простым фактом, не заключавшим в себе никакой внутренней необходимости, никакого внутреннего права.
М. Катков
* * *
Наука? Науки не было — была бюрократия. Право собственности? Его не было — была бюрократия. Закон и суд? Суда не было — была бюрократия. Церковь? Церковного управления не было — была бюрократия. Администрация? Администрации не было — было постоянно организованное превышение власти, а с тем вместе и ее бездействие в ущерб интересам казенным и частным.
М. Катков
* * *
Историк России будет удивлен тем, что мы растеряли свою финансовую силу на самое, так сказать, ничтожное дело, отправляясь в течение XIX столетия, по два раза в каждое царствование, воевать с какими-то турками, как будто эти турки могли когда-нибудь прийти к нам в виде наполеоновского нашествия. Покойное и правильное развитие русской силы, в смысле экономическом и финансовом, без всяких походов под турку говоря солдатским языком, порождавших на театре войны человекоубийство, а дома — обеднение в денежных средствах, произвели бы гораздо больше давления на Порту, чем напряженные военные действия.
