Кортес взял в руки бокал и щедро плеснул в него янтарной жидкости.
– Не хочешь выпить? Это наш фирменный херес пятнадцатилетней выдержки. – Когда Элин отрицательно покачала головой, он залпом осушил бокал и бросил на нее загадочный взгляд. – И как же, по-твоему, мы будем осуществлять совместную опеку над ребенком?
– Что ты имеешь в виду?
– Каждый из нас будет жить с ним по неделе или по месяцу? Такой вариант сработает, пока Гарри маленький, но что будет, когда он подрастет? Тебе не кажется, что ему может не понравиться, что его, как посылку, возят туда-сюда с Англии в Испанию и обратно? Ты этого хочешь для нашего сына?
– Конечно нет. – Элин прекрасно понимала, что отсутствие постоянного дома лишит их ребенка стабильности и уверенности в будущем.
– А что ты скажешь насчет Рождества или дня рождения? – напирал Кортес. – Разве он будет счастлив в эти особенные дни, если ему придется выбирать, с кем из родителей провести праздники?
– Но у многих пар получается жить отдельно, и это никак не сказывается на их детях, – возразила Элин. – Мы не должны жениться ради Гарри.
– Нет, не должны, – согласился Кортес. – Но почему бы нам не дать нашему сыну возможность расти в полной семье, чувствуя защиту и поддержку обоих родителей? Гарри нуждается в том, чтобы быть частью семьи, а его нужды главнее всего.
– Но это какое-то безумие! – в отчаянии воскликнула Элин. Кортес говорил разумные вещи, но выйти за него замуж… – Я бы не вышла за тебя, будь ты даже последним мужчиной на земле.
– Но вместе с тем, если верить твоим словам, я первый и единственный мужчина, с которым ты спала, – протянул Кортес, и Элин густо покраснела.
Она вдруг поняла, что Кортес незаметно приблизился к ней, словно хищник, выслеживающий свою добычу. Она занервничала, вдохнув головокружительный аромат его туалетной воды. Кортес всегда был до невозможного красивым, но сегодня, в своем идеально сшитом черном смокинге, он просто сводил ее с ума. Ей хотелось отвернуться, но взгляд его колдовских глаз, в которых бушевало пламя, пронизывал ее, словно электрический разряд.
– Год назад ты хотела меня, потому что в твой коктейль подсыпали наркотик, но ты ничего не пила, когда с такой готовностью отвечала на мой поцелуй в Какмир-Холле, – заметил Кортес.
– Ты застал меня врасплох, – покраснела Элин, вспоминая, как таяла в его объятиях. Она вытянула руку, чтобы остановить Кортеса, который приблизился к ней еще на один шаг. Он был таким высоким, что ей пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Что ты делаешь? Оставь меня в покое.
Но он наклонился к Элин и жадно прильнул к ее губам, заглушив сказанные в панике робкие слова мольбы. И поцелуй Кортеса в который раз доказал, что она была его рабой.
Элин не следовало поддаваться чувственному волшебству Кортеса, но, когда он притянул ее к своему сильному телу, и она ощутила его возбужденную плоть, которой он настойчиво прижимался к ее животу, ее желание сопротивляться тут же исчезло.
Кортес углубил свой поцелуй, исследуя влажный рот Элин своим языком и удерживая ее за затылок, чтобы она не могла вырваться. Другой рукой он провел по ее обнаженной спине, опускаясь вниз, и прижал свою ладонь к ее ягодицам. Затем Кортес снова скользнул рукой вверх. У Элин перехватило дыхание, когда он сдвинул в сторону верх ее платья и сжал пальцами ее набухший сосок. Удовольствие волной разлилось у нее внутри, опускаясь к низу ее живота, и усилилось в тысячу раз, когда Кортес расстегнул ворот ее платья и обнажил ее грудь, которая тут же оказалась во власти его губ. Элин ощутила кожей его теплое дыхание перед тем, как он обхватил губами ее сосок и жадно сосал, пока она не застонала от наслаждения.
Элин перестала сдерживаться и обвила руками шею Кортеса, а он поднял голову и снова набросился на ее рот, проникая в него своим жарким языком. Где-то на уровне подсознания Элин понимала, что Кортес преподал ей урок, показывая, что она полностью в его власти. Внутренний голос подсказывал, что ей придется заплатить унижением за эти моменты наслаждения.
Что и случилось. Кортес вдруг выпустил ее из своих объятий, и она покачнулась, чувствуя себя абсолютно потерянной.
