Когда она открыла дверь своей спальни и одарила Кортеса одной из своих равнодушных улыбок, которые всегда так задевали его, он оказался близок к тому, чтобы схватить ее в свои объятия и отнести на кровать. Ему хотелось сорвать с Элин ее платье и целовать ее губы и грудь, чтобы она оттаяла и снова стала той чувственной сиреной, которая год назад шепотом умоляла его заняться с ней сексом. События той ночи постоянно преследовали Кортеса и во сне, и наяву.
Усилием воли он собрался с мыслями, когда к нему подошла его личная помощница и сказала, что все готово для общения с прессой. Кортес попросил Барбару принести Гарри и взял у нее своего сына. Рядом тут же нарисовалась Элин, и было заметно, что она очень напряжена.
– Дай его мне, – прошептала она. – Он может срыгнуть на твой смокинг.
– Мне плевать на смокинг, – парировал Кортес. Он посмотрел на своего малыша, который сладко улыбался ему, и в который раз подумал о том, что готов за него жизнь отдать.
В комнате воцарилась тишина, когда Кортес с Гарри на руках направился в конец зала, где рядом с микрофоном стояла небольшая группа журналистов. Собравшиеся зашептались и с нескрываемым любопытством смотрели, как он забрался на возвышение. Кортес протянул руку Элин, и та после секундного колебания поднялась к нему и встала рядком.
Так как Элин не знала испанского, он позаботился, чтобы пресс-конференция проводилась на английском языке.
– Леди и джентльмены, я очень горжусь успехом, которого достигла наша компания. Но я испытываю еще большую гордость от того, что имею честь представить вам своего сына, Гарри Рамоса.
Эта новость застала гостей врасплох, и они начали удивленно перешептываться друг с другом. Команда пиарщиков Кортеса позаботилась о том, чтобы журналисты задали несколько подготовленных ею вопросов, но под конец вдруг поднялся один из репортеров и начал задавать свои вопросы:
– Вы планируете жениться на матери своего ребенка? Если да, то когда состоится ваша свадьба?
Кортес улыбнулся, чтобы скрыть раздражение.
– Мы с мисс Сандерсон пока не готовы делать подобные заявления, – спокойно ответил он.
– Мистер Рамос, мисс Сандерсон – англичанка, и мне кажется, ваши акционеры хотели бы узнать, будете ли вы продолжать жить в Испании или планируете переехать в Англию к жене и ребенку?
– Наши акционеры могут не беспокоиться по этому поводу, потому что я никуда не уеду.
– Значит, ваш сын тоже будет жить в Испании?
– Конечно. Гарри – мой наследник, и, когда он подрастет, я надеюсь, он разделит мою страсть к выращиванию самых лучших сортов винограда и производству самого вкусного хереса.
– Но если вы не намерены жениться, ваш сын останется незаконнорожденным? – продолжал настаивать журналист.
– Как я уже сказал, прямо сейчас я не готов делать заявления касательно моей личной жизни, – натянуто ответил Кортес. – Но могу обещать, что вопрос с узакониванием прав моего сына решится в самом ближайшем будущем.
Он дал знак своей помощнице, что пресс-конференция закончена, и сошел с подиума. Элин поспешила за ним, и по тому, как громко цокали ее шпильки по мраморному полу, Кортес понял, что она в бешенстве.
– О чем ты намекал этому журналисту? – зашипела она, когда Кортес передал Гарри нянечке, чтобы та отнесла ребенка обратно в детскую. В вестибюле было полно гостей, которые собрались уходить, так как прием подошел к концу, и Кортес повел Элин в свой кабинет и запер дверь для надежности. – Как ты собрался узаконить права своего сына?
– Все просто. Мы поженимся.
– Очень смешно. Только мне сейчас не до шуток.
– А я и не шучу. Я говорю на полном серьезе. – Комментарий журналиста показал, что быть незаконнорожденным до сих пор считалось чем-то позорным, и Кортес решил, что не допустит того, чтобы его сына называли обидными словами.
Он смотрел на возмущенную Элин и понимал, что ему придется постараться, чтобы убедить ее выйти за него замуж. Она хотела быть с Гарри не меньше самого Кортеса, и он приготовился вести грязную игру, чтобы получить все, чего ему хотелось.
