Однако звонок был очень настойчивым. Не дождавшись ответа на него, те, кто находился с другой стороны двери, начали тарабанить по ней ногой. «А может быть, они пронюхали?» – мелькнула у него тревожная мысль, но он ее тут же отогнал. Он был почти уверен в том, что о случившемся с ним сегодня счастливом событии никто не знает.
Лукашенок тяжело встал и прошел к двери, стараясь сделать так, чтобы шаги его не были слышны. Он осторожно посмотрел в глазок и увидел там какого-то мужчину и незнакомую женщину.
– Кто там? – тихо спросил он.
– Социологический опрос проводим. Всего пара вопросов.
Потоптавшись в нерешительности возле двери, Лукашенок все же открыл. И тут же наткнулся на Родиона Перетурина, который грубо оттеснил хозяина в глубь квартиры. За спиной Перетурина стояли незнакомая дамочка и появившаяся сзади Людмила Омельченко. Эту женщину он знал – она, типа, секретаршей работала у его брата в клинике или еще кем-то, Сергею это было малоинтересно. Главное, что кофе поила, когда он попросит.
– Ребята, вы что? В чем дело? – несколько испуганно, но в то же время с какой-то глупой улыбкой спросил Лукашенок.
* * *
– Ты украл деньги у нее? – мрачно спросил Перетурин, показывая на Людмилу.
– Я? Деньги? – удивился Лукашенок. – Да вы что?
– Короче, сейчас мы у тебя порядок наводить будем, – продолжил наезжать Перетурин, почувствовав, что Лукашенок и не думает особо сопротивляться. – Да, и еще… То, что ты Вячеслава убил, мы знаем.
– Я? Вячеслава? – Лукашенок удивился еще больше.
– Я тебя предупреждаю – у людей сейчас нервы напряжены, так что тебе лучше честно во всем признаться. – Перетурин вошел в роль «берущего на понт» и продолжал играть по накатанной.
– А ты что – из ментовки, что ли? – неуверенно спросил Лукашенок. – Чтобы со мной так разговаривать…
Однако в его тоне не слышалось никакой агрессии, и вообще создавалось впечатление, что этот человек начисто лишен эмоций.
– Ты что, обкурился, что ли? – нахмурился Родион и толкнул стоявшего как пень Лукашенка.
Хозяин квартиры, нелепо замахав руками, упал.
– По-моему, вопрос о сопротивлении властям сегодня не стоит, – прокомментировал Перетурин.
– И то хорошо, – отозвалась я.
– Так, давай отдавай деньги! И медальон давай! Давай во всем признавайся! – звонко вступила Людмила, грозно надвигаясь на пытающегося подняться Лукашенка.
– Я никого не убивал, – бесцветным голосом повторил Лукашенок. – А медальон… Ищите. Когда он у вас пропал, Людмила… забыл, как вас по батюшке…
– Анатольевна, – сухо ответила Омельченко. – Он пропал сегодня после того, как ты побывал у нас в клинике.
– Так вот, Людмила Анатольевна, можете посмотреть все здесь, проверить, у меня вашего медальона нет.
– Вы один живете? – спросила я и, получив от Лукашенка утвердительный кивок, обратилась к Родиону:
– Вы обследуйте кухню и санузел, а я займусь комнатой.
Тот кивнул и сразу же пошел на кухню.
– А ты бы лучше сел и все спокойно рассказал нам.
– Да пожалуйста! – пожал плечами Лукашенок. – Я только не пойму, откуда вы такие нервные взялись?
– Сергей, присядьте и успокойтесь, – я решила сыграть роль «доброго следователя», обнимая Лукашенка за плечи и усаживая его на кровать.
Тем временем из кухни послышался возглас Перетурина:
– Ого! Вот это ничего себе!
– Что такое? – не сводя глаз с Лукашенка, спросила я.
– Да тут интересная картина получается, – ответил Перетурин, возвращаясь в комнату.
В руках у него был шприц для инъекций с остатками какой-то жидкости внутри. Перетурин изучающе смотрел на шприц, я внимательно прищурилась, потом перевела взгляд на продолжавшего пребывать в заторможенном состоянии Лукашенка. А Людмила сейчас же затараторила:
– Ну, я же вам говорила! Ужасно просто! Ты хоть бы о брате подумал, брат приличный человек, а ты?!
– Да отстаньте вы, – лениво прервал ее Лукашенок.
– Разговорчики! – прикрикнул Перетурин. – Значит, на героине сидишь? После героина люди обычно в таком вот состоянии находятся, как он. А у нас в городе – это уже по сведениям ФСБ – героин составляет восемьдесят процентов всего оборота наркотиков.
– Ну и что? – снова лениво отозвался хозяин квартиры, которому действительно в этот момент было абсолютно все «по барабану».
