Параллельно возникает еще одно течение внутри Католической Церкви и близко соприкасается с великой традицией христианского мистицизма. Оно достигает наибольшего расцвета во Франции и стремится подчеркнуть личностную и интимную сторону созерцания, вдохновляя пассивное восприятие. В своей крайней форме оно вырождается в квиетизм.
В XVII веке Англия была особенно богата если не на великих мистиков, то по крайней мере на людей мистического склада ума, искателей Реальности. Мистицизм, казалось, витал в воздухе того времени, скрываясь под множеством масок и влияя на многие формы жизни. Он, в частности, породил Джорджа Фокса (1624–1690), основателя движения квакеров, крайне деятельного человека, но довольно далекого от христианской мистической традиции. Само движение квакеров представляет вспышку подлинного мистицизма, сравнимую разве что с движением Друзей Бога в XIV веке.
В Фоксе мы обнаруживаем ошеломляющее переживание прямой связи с Богом и осознание трансцендентного, характерное для христианских мистиков. Между тем духовность квакеров, несмотря на их заметное отвращение к институциональной религии, имеет много общего не только с их явными "духовными родственниками" — европейскими квиетистами, но также и с доктринами католических созерцателей. Мистицизм часто проявляется в сочинениях этой школы — впервые в работах Исаака Пенингтона (1616–1679), а затем в Дневнике героического Американского Друга Джона Вулмэна (1720–1772).
На противоположном конце "теологического спектра" находится группа английских мистиков католического типа, тесно связанных с современной им французской школой. Наибольшей индивидуальностью среди них обладает юная бенедиктинская монахиня Гертруда Мор (1606–1633), которая продолжает традицию любовного общения, берущую начало от св. Августина, св. Бернарда и Фомы Кемпийского и составляющую самое сердце католического мистицизма. В сочинениях ее наставника преподобного Августина Бейкера (1575–1641), которые представляют собой одно из наиболее ясных и упорядоченных руководств по созерцательной жизни, мы видим, что формировало среду, в которой развивалось мистическое дарование Гертруды. Ришар Сен-Викторский, Хилтон и автор "Облака Неведения"; Анжела Фолиньоская; Таулер, Сузо и Рейсбрук; св. Тереза и св. Иоанн Креста — вот авторитеты, на которые постоянно ссылается Августин Бейкер, а мы знаем, что через них генеалогическое древо мистиков восходит к неоплатоникам и Отцам Церкви.
Вне Католической Церкви мы встречаем близнецов — духовного алхимика Томаса Воэна [Vaughan], а также силуриста и мистического поэта Генри Воэна (1622–1695), которые являются выразителями двух различных подходов к трансцендентальной жизни. Далее идет группа "Кембриджских платоников": Генри Мор (1614–1687), Джон Смит (1618–1652), Бенджамин Уичкоут (1609–1683), Питер Стерри (ок. 1614–1672) и Джон Норрис (1657–1711) — все они развивают и проповедуют философию, глубоко окрашенную мистицизмом. Поэтическое выражение платоническому видению жизни дает Томас Треэрн [Trahern] (ок. 1637–1674). В епископе Холле (1574–1656) тот же дух принимает форму набожности. Наконец, розенкрейцеры, символисты и прочие оккультисты духовного склада — и в первую очередь необычная секта филадельфийцев, возглавляемая доктором Пордейджем (1608–1698) и пророчицей Джейн Лид (1623–1704), — демонстрируют мистицизм в его наиболее неуравновешенных аспектах, в смеси с медиумистскими явлениями, причудливыми символическими видениями и апокалиптическими пророчествами. Воздействие филадельфийцев, которые сами находились под очень сильным влиянием работ Бёме, проявилось спустя столетие в "безвестном философе" Сен-Мартене.
Католический мистицизм этого периода достиг наибольшего развития во Франции, где интеллектуальная и социальная экспансия Великого Века имела также и духовную сторону. В противовес ослепительной мирской жизни Парижа XVII века, а также застою и порочности большинства организованных религий, здесь распространяется нечто вроде культа внутренней жизни. Этот мистический ренессанс, по-видимому, берет свое начало в работах английского монаха-капуцина
